Огнетушитель дьявола
Шрифт:
Пинасс аккуратно вписался в окно жилой сферозоны сто десятого яруса Строгинской грозди, без толчка сел на площадке общественного транспорта. Пассажиры спрыгнули на пол эллинга.
— Зайдешь? — посмотрел на браслет универсального инкома Кузьма: зеленые цифры показали среднесолнечное время — пять часов, что соответствовало семи часам утра по Москве.
— Если только на пару минут. Надо решить кое-какие проблемы. Но к обеду я полностью в твоем распоряжении. Дождись меня, и мы вместе отправимся к месту твоей дислокации, на Тритон. Думаю, к тому времени терминал для
Друзья подошли к жилому модулю Ромашина, однако дверь, вопреки ожиданию Кузьмы, не открылась. Ходя вопросительно посмотрел на него, и Кузьма хладнокровно сказал:
— Она заблокировала вход.
— Кто, жена?
— Вчера у нас состоялось объяснение, и мы решили расстаться. Но не пускать друг друга не договаривались.
— Ты серьезно?
— А ты сомневаешься?
— Вот почему я до сих пор не женился. Один старый человек сказал: жениться — значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности.
— Это кто же такой шибко умный?
— Очень древний философ Шопенгауэр. Ты разве с ним не согласен?
— Согласен, только его сентенция запоздала лет на триста. Черт, как же мне домой-то попасть? Не ломать же дверь.
— Позвони Але, пусть откроет.
— Не хочу. — Кузьма подумал и через инком связался со своим рабочим компьютером. — Гоша, ты сможешь сориентировать домового, чтобы он открыл дверь?
— Попробую, — отозвался инк голосом отца.
Через полминуты входная дверь в жилой модуль бесшумно разошлась лепестками диафрагмы, и друзья вошли в небольшой холл, носивший следы чьего-то присутствия. Во всяком случае, покидая дом, Кузьма оставил его почти в полном порядке, теперь же интерьер холла был изменен, а на его «мраморном» полу валялись окурки сигарет и смятые обертки от жевательной резинки.
Кузьма заглянул в гостиную и понял, что, пока он отсутствовал, к Але успела присоединиться новая компания друзей. Видимо, она посчитала его ночной уход окончательным и перепрограммировала домового, чтобы он не пускал бывшего мужа.
Заходить в гостиную, превращенную в кусочек джунглей, а тем более в спальню, Кузьма не стал. Оглянулся на оставшегося в холле Хасида.
— Пойдем поднимемся ко мне в кабинет. Я соберу вещи, мы отправим их рапид-почтой к отцу и позавтракаем где-нибудь в кафе. Все равно спать уже не придется.
— Ты оставишь дом ей?
— У тебя есть другое предложение? Поживу пока у отца, он поймет, потом что-нибудь придумаю.
Из туалетной комнаты в коридор вывалился осоловелый длинноволосый молодой человек, застегивая на ходу уник, вытаращился на друзей.
— А вы что здесь делаете?
Кузьма и Хасид переглянулись.
— Хочешь, я их отсюда аккуратно выставлю? — предложил безопасник.
— Я уже это делал, — усмехнулся Кузьма. — Как видишь, не помогло. Выгони черта в дверь, он влезет в окно. Пошли.
Они двинулись к лестнице на второй этаж. Приятель Алевтины попытался было их задержать, и Хасид, не останавливаясь, щелкнул его в нос снизу вверх, так что тот охнул и отступил, хватаясь рукой за нос. Из глаз парня потекли слезы.
Собрав
— Заходить без разрешения в мой дом невежливо, — сказала Алевтина.
— Это пока еще и мой дом, — кротко отозвался Ромашин. — Пожалуйста, не меняй код замка без предупреждения, в следующий раз я сломаю дверь.
— Эй, домовладелец, — подал голос крепкий молодой человек с бритым черепом и небольшим чубчиком на затылке, — повежливей с дамой!
— А вас, Штирлиц, я бы попросил не вмешиваться, — посмотрел на него Кузьма. — Иначе я вас просто выгоню отсюда вместе с вашими мускулами.
Парень сжал кулаки, крылья носа его побелели.
— Да я же из тебя омлет сделаю, невежа ученая! Уматывай отсюда и больше не возвращайся!
Кузьма посмотрел на Хасида.
— Кажется, этому крутому дебилу хочется пободаться. Как ты думаешь, он понимает свое положение или нет?
— Вряд ли. Чтобы мысль попала ему в голову, ему надо сделать трепанацию черепа.
— Ах ты обезьяна! — бросился вперед бритоголовый и… сунулся носом в пол, странным образом потеряв равновесие. Удар Хасида, точнее тычок указательным пальцем в энерготочку на шее, заметил только Кузьма, остальные зрители ничего не поняли.
— Не бейте моих друзей! — взвизгнула Аля. — Полицию вызову!
— Мы уже уходим, — шагнул вперед Кузьма. — Чао, мальчики и девочки, желаю хорошо развлечься. Впрочем, едва ли вы умеете делать что-либо еще. Дорогая, не забудь мою просьбу.
Группа гостей Али расступилась, Кузьма и Хасид вышли из дома, сопровождаемые шепотком и недобрыми взглядами парней и восхищенными — девиц. Дверь закрылась, отрезая начавшийся шум.
— Ну? — сказал Кузьма, покосившись на друга.
— Да! — ответил Ходя.
Они засмеялись.
— Что ж, попробую начать холостую жизнь. — Взгляд Кузьмы стал задумчивым, он вспомнил знакомство с Катей. — Может быть, стану философом.
— Ты и так долго продержался, целых пять лет. Мы с Герой удивлялись, как ты терпишь ее выходки.
— Творческие поиски.
— Творческий блуд. Извини, если я резок. Любовь зла, как говорится. Но я рад, что ты наконец прозрел. Куда идем?
— В кафе. Хочу чего-нибудь тонизирующего.
— Я тоже.
Они дошли до стоянки транспорта, бросили в кабину пинасса сумку с вещами Ромашина и отправились на эскалаторе в зону отдыха над сто десятым ярусом, где располагались кафе и рестораны, работавшие круглосуточно. Выбрали уютный ресторанчик под названием «Живописный» — с видом на панораму Москвы-реки и лесных массивов, который обслуживался «живыми» официантами, а не витсами, и в золотоволосой посетительнице ресторана, сидевшей в одиночестве у прозрачной стены, Кузьма вдруг узнал Катю. Внучку Яна Лапарры.