Огни на Эльбе
Шрифт:
– Да, но они же просто врут! – воскликнула Лили, ничуть не смягчившись.
– Начало положено, Лили. У работниц нет тарифной ставки, и в данный момент они никак не могут изменить свое положение – если только не организуются и не объявят всем складом забастовку, что вряд ли произойдет. У них нет группы защиты интересов, но чем больше шума нам удастся поднять, тем скорее дело сдвинется с мертвой точки. За один день здесь ничего не изменишь.
Лили кипела от гнева, но делать было нечего. Оставалось только писать дальше.
С каждым днем она все больше
– Ну, хоть это теперь запрещено, – пробормотала она, с отвращением листая брошюру.
– По моим оценкам, в Гамбурге более двух тысяч женщин заняты этим ремеслом! – сообщила она Йо однажды вечером, изучая свои записи. – И это при том, что решением Федерального совета от 1871 года все публичные дома должны быть закрыты. Вместо этого их просто переименовали, и они по сей день спокойно продолжают работать.
Йо кивнул.
– Я знаю, – ответил он.
– И всем все равно. Но даже если бы власти что-то предпринимали… У них там повсюду расставлены часовые, только представь! Стоит на горизонте появиться полицейским, как все мигом сворачивается, чтобы продолжиться как ни в чем не бывало после их ухода. Думаешь, хотя бы у одного сутенера за это время отобрали концессию? Нет! Теперь они называют свои заведения приютами, и ничего ты с ними не сделаешь.
Йо сердито хмыкнул.
– Полиция здесь бессильна, это верно. Но, должен сказать, мужчинам тоже нелегко. Приходится быть осторожным, когда идешь по отдельным кварталам – иногда тебя чуть ли не силком затаскивают в такие дома. Женщины налетают, как фурии, – и попробуй, пройди мимо!
Лили подняла голову.
– В самом деле? – резко спросила она, и он покраснел.
– Так мне рассказывали, – сказал он, сделав ударение на последнем слове, и целиком сосредоточился на огне, который как раз пытался разжечь.
Лили мгновение смотрела на него, нахмурившись, а затем продолжила писать.
– В любом случае, лучше бы государству взять это дело под контроль. Тогда, по крайней мере, женщины больше не будут зависеть от сутенеров, – сказала она, не отрывая взгляда от листа бумаги.
– Не одно, так другое, – заметил Йо. – Кроме того, сутенер не самая главная проблема этих женщин.
– Но лучше все-таки без него, – заметила Лили.
– В детстве я думал, что эти женщины – танцовщицы. – Йо вдруг рассмеялся. – По крайней мере, так сказала мне мать, когда я спросил ее об этом. – Он
– Но ведь они не плохие женщины. Просто бедные! – резко сказала Лили.
– Не все. Говорю тебе, среди гамбургских проституток есть такие зловредные и испорченные бабенки, которые готовы перерезать горло за талер и оставить человека истекать кровью в канаве.
– Ах, правда, и откуда же тебе это известно?
Он откашлялся.
– Мне рассказывали! – повторил он. – Кроме того, я же вырос рядом с публичным домом «Баркхоф». Он находился прямо за углом.
– Хотела бы я познакомиться с твоими «рассказчиками»!
Йо рассмеялся.
– Не спрашивай меня о моем прошлом, и я не буду спрашивать тебя о твоем, – ушел он от ответа.
– Нет у меня никакого прошлого! – сердито буркнула Лили.
– А у меня есть. И я стыжусь его лишь частично. – Йо подмигнул ей. – Ну, а теперь мне пора на работу!
– Уже? – разочарованно воскликнула Лили.
Он встал и наклонился, чтобы поцеловал ее на прощание, но она тут же обвила его руками.
– А если я попрошу тебя задержаться? – промурлыкала она, покрывая поцелуями его шею.
– Ну, пара минут у меня найдется, – смеясь, ответил Йо и взял Лили на руки.
Одним серым мартовским днем на Фюлентвите произошло нечто неслыханное. В грязный, узкий переулок, меся колесами грязь, пищевые отходы и экскременты, свернул роскошный одноконный экипаж. Лошадь шла медленно, проезд иногда был так узок, что карета грозила застрять между домами. Наконец, она остановилась перед домом № 21.
На немощеную улицу медленно и осмотрительно шагнула пожилая женщина. Когда ее трость и красивые туфли погрузились в грязь, она раздраженно скривилась. Хотя ее появление не осталось незамеченным и на тротуаре уже образовалась небольшая кучка зевак, женщина, казалось, ничуть не оробела. Она спокойно спросила у них дорогу и с высоко поднятой головой проследовала в указанном направлении, волоча по земле длинные юбки.
Кучер, которому явно было не по себе, остался сидеть на козлах. В витрине мясной лавки напротив висела половина свиной туши. Рыча на лошадей, мимо проскакала двуногая собака. Ему показалось, что все взгляды обращены на экипаж. Поодаль хихикала группка детей. Какой-то старик из толпы плюнул на землю и сделал ему странный знак пальцами. Хозяйка предупредила, что, возможно, ему придется использовать кнут, чтобы сдержать толпу. Искренне надеясь, что хозяйка скоро вернется, он надвинул на лицо картуз и принял невозмутимый вид.
Герда Линдман тяжело опустилась на единственный стул Лили, изумленно оглядываясь по сторонам.
– Вот уж чего не ожидала, – резко сказала она. – Господи Боже!
Лили, еще не оправившаяся от первого потрясения, вызванного приездом одной из богатейших дам Гамбурга, торопливо вытерла небольшой столик и подложила в камин полено. Затем любезно предложила Герде сока, на что та сперва согласилась, а затем, взяв в руки стакан, подозрительно посмотрела на него и молча отставила в сторону. Из щели в полу вдруг выскользнул таракан и побежал прямо на старуху. Лили топнула ногой, и раздался громкий хруст.