Огни на Эльбе
Шрифт:
Когда Лили добралась до Ломбардсбрюке и свернула за угол, ей едва хватало дыхания. Уперев руки в бока и жадно хватая ртом воздух, она огляделась. Йо нигде не было.
Но ведь полчаса еще не прошло! Мысль о том, что она так рисковала, а он даже не смог ее подождать, как было условлено, вызвала в ней приступ гнева. Болван, сердито подумала она, опускаясь на скамейку, чтобы отдышаться. Будто бы не знает, насколько трудно мне ускользнуть средь бела дня!
Прохожие бросали на нее недоуменные взгляды, потому что она все еще тяжело дышала, а по вискам струился пот.
Приходилось
Озаренная внезапной догадкой, она остановилась как вкопанная. По телу прошел ледяной озноб. Мысль, которая пришла ей в голову, была ужасной. Могла быть только одна причина, по которой оба они не пришли.
– Карл! – прошептала она в ужасе.
И пустилась бежать.
Пока она мчалась вверх по лестнице дома, в котором жила семья Йо, легкие вдруг так сдавило, что ей пришлось на мгновение остановиться и прижать к бокам руки. Проклиная свой корсет, она подумала, что вот-вот потеряет сознание. Но вскоре приступ прошел и она преодолела оставшиеся несколько ступеней. Оказавшись у нужной квартиры, Лили постучала в дверь, но никто не открыл. В квартире царила мертвая тишина.
– В больнице они. Мальчонку ихнего увезли, а они следом отправились, – раздался слабый голос позади нее.
Лили обернулась. Из-за соседней двери выглядывала изможденная старуха, чьи редеющие волосы были спрятаны под шалью.
– Что случилось? – в ужасе спросила Лили.
Старуха грустно покачала головой.
– Не знаю, но малыш так кричал. Ох, ужасные, ужасные крики. Будто умирающий зверь. Уж так его, бедного, трясло и корчило.
Не в силах осознать услышанное, Лили молча смотрела на старуху.
– В какую больницу его увезли? – наконец, прошептала она.
– Поди, в Святого Георгия, – сказала женщина. – Куда ж еще? – Она смерила Лили пристальным взглядом и, заметив ее дорогое платье, спросила: – Они ваши хорошие знакомые? Случайно не найдется у вас копеечка? – Она протянула руку, но Лили уже спешила вниз по лестнице.
Оказавшись на первом этаже, она остановилась. Мысли мчались, обгоняя одна другую. Если она сейчас отправится в больницу, она ни за что не успеет домой к ужину, и тогда все пропало. Отец, узнав, что она ушла из дома вместо того, чтобы послушно отправиться к себе, до конца года посадит ее под домашний арест.
Она выглянула на улицу. Больше всего на свете ей хотелось пойти к Йо и быть рядом с ним в такую минуту. Он, должно быть, с ума сходит. О Карле она и вовсе не могла думать. Она знала его совсем недолго, но этот мальчик так напоминал ей Михеля, что мысль о том, что ему плохо, была просто невыносима. Все в ней рвалось туда, к ним. Но если она хочет вновь увидеть Йо, нужно как можно скорее вернуться в Бельвю.
Превозмочь внутренний порыв стоило ей безумных усилий, но она повернулась и пошла обратно, в сторону Альстера, к родителям.
Альфред Карстен в своем длинном шлафроке тихонько выскользнул в темный холл. Уже переодевшись для отхода ко сну, он вернулся было в свой кабинет, но и там только попусту перекладывал бумаги. Потом, заняв свое
В таких случаях помогало только виски, но в графине, стоявшем в кабинете, осталось всего ничего. Он успел озябнуть. Днем все еще было тепло и солнечно, но когда смеркалось, в воздухе чувствовалось приближение осени, и тогда Альфреда спасала только меховая подкладка домашнего халата.
Путь в зал, где стоял наготове еще один графин с виски, лежал мимо кухни. Альфред с удивлением заметил, что из-под кухонной двери в коридор пробивается полоска света. Уже пройдя мимо, он вдруг остановился, а затем подошел к двери и осторожно заглянул в комнату. Как он и думал, там была только Герта. Она вставала по утрам вслед за горничными, которые приступали к работе примерно в пять часов утра: зимой зажигали лампы и разводили огонь в камине, летом развешивали белье, чтобы оставалось больше времени на вечер, когда Зеда и Лиз уходили спать.
Кухарка с сосредоточенным видом склонилась над большим деревянным столом, высыпая маринованные вишни в формочки для кексов, где уже лежало тесто. Увидев хозяина в столь поздний час, она была удивлена.
– Герр Карстен, так поздно, а вы не спите? Вам что-нибудь нужно? – с вежливой улыбкой спросила она, и Альфред поднял пустой графин.
– Ах ты боже мой! Горничная, должно быть, проглядела, прошу прощения! – Она стряхнула с ладоней муку и взяла у него графин.
– Горничная не виновата, – сказал он. – В последнее время мы все как-то увлеклись…
Герда кивнула с понимающим видом.
– Я сейчас же его наполню.
– Хмм… Раз уж вы здесь, не могли бы вы принести мне теплого пива? – спросил он, и Герта удивленно кивнула.
Он опустился на кухонную скамью. На подоконниках горели свечи, а через открытые окна из сада доносился запах мокрых роз. Раньше он часто так делал по вечерам – приходил на кухню, чтобы посидеть с Гертой или со своим братом Робертом. Пропустить стаканчик виски, съесть политый сиропом ломтик черного хлеба – это было отличное завершение дня… Ему нравилась атмосфера, которая царила в кухне по вечерам. Особенно зимой, когда в печи потрескивал огонь и уютно пахло хлебом и теплым пуншем.
В прежнем доме, в согласии с обычаем того времени, у них было две кухни: парадная кухня, которой они пользовались только в исключительных случаях и где была выставлена дорогая посуда из фарфора и латуни, и обычная кухня в задних комнатах. Здесь, на вилле, кухня была одна – большая комната с выходом в сад и во двор. Альфред считал, что так даже лучше. Комната была не такой уютной, зато больше и современнее. Кроме того, здесь у них было больше слуг, и Альфред уже не считал для себя удобным проводить здесь вечера. Он приходил все реже и реже и теперь уже не помнил, когда был здесь в последний раз. Но если его что-то беспокоило, он всегда сбегал к Герте, вот и сегодня ноги будто сами привели его сюда.