Огни на Эльбе
Шрифт:
Она невольно залюбовалась огромным кирпичным зданием, о котором только что говорил Йо. Окруженное темными, пенящимися водами гавани, оно было похоже на собор с высокой башней посередине.
– Что это за шар там, наверху? – спросила она.
Йо, прищурившись, посмотрел в указанном направлении.
– Это шар времени!
– Шар времени? – Она вопросительно посмотрела на него, и он усмехнулся.
– Дочь судовладельца и не знаешь, что такое шар времени?
Лили внезапно ощутила, как в ней поднимается раздражение.
– Я вообще ничего не знаю и, по распространенному мнению, знать не должна! – резко сказала она. – Мне ничего
Йо откашлялся.
– Как раз это я заметил очень хорошо, – сказал он так ехидно, что она невольно улыбнулась. На мгновение их взгляды встретились, и уголки его губ смешливо дрогнули.
– Я лишь хочу сказать, что ничего в этом не понимаю, – объяснила она, остывая.
– Раз в день, в определенное с точностью до секунды время шар падает вниз, – пояснил Йо. – Моряки сверяют по нему хронометры. Такие механические часы, – поспешил добавить он, видя, что Лили снова нахмурилась. – Чем точнее время на корабле, тем точнее можно определить градус долготы, а значит и положение в пространстве.
Лили тихонько вздохнула.
– Иногда я чувствую себя круглой дурой. Может, все они правы – отец, Франц, бабушка, герр Кляйнляйн? Может быть, женщины от природы глупее мужчин?
Йо тихо рассмеялся, поставив ногу на сломанный столб.
– Лили, я двенадцать лет работаю в порту. Вполне естественно, что я знаю кое-что, о чем ты и не слышала. Зато ты знаешь многое другое!
– Ах, да? И что же?
Мгновение он колебался.
– Ну, ты знаешь, как следует себя вести во время визита императора. Умеешь танцевать кадриль, умеешь…
Она слегка толкнула его в бок, и он, пошатнувшись, схватился за балку.
– Я просто дразню тебя, Лили! – улыбнулся он. – Ты умная девушка и уж точно намного умнее меня! Ты знаешь английский, французский и латынь. Ты умеешь писать и читать, вон какие здоровенные книжки глотаешь одну за другой. А мне трудно даже…
Йо замолчал. Он всегда стыдился того, что так и не научился бегло читать. Он знал людей, которые, видя слово, сразу понимали, что оно значит, тогда как ему приходилось сперва мысленно произнести его по буквам – особенно, если он не вполне понимал его значение. Так было, конечно, не со всеми словами. Он сразу узнавал слово «пиво». «Ресторан», «корабль», «хлеб», «аптека» тоже не представляли для него сложности, все эти слова прочно входили в его повседневность.
Технически читать он умел. Но вот целиком осилить, к примеру, газетную статью ему было нелегко – то и дело всплывали незнакомые термины, совершенно сбивая его с толку. Он успокаивал себя, что нужно просто потренироваться, но на одну статью уходило так много времени, что он бросал ее на середине, если она не успевала его увлечь. Без новостей он в любом случае не оставался – едва ли не первым обо всем узнавал вечером в портовом трактире.
– Что именно у тебя не выходит? – заинтересовалась она.
– Да ничего, это я так, – быстро отмахнулся он.
– Скажи!
– Ерунда.
До чего же настырная!
Какое-то время она внимательно смотрела на него, но, к его облегчению, настаивать не стала.
– Эмма такая умная! – после непродолжительного молчания вздохнула она. – Вот бы и мне всему этому научиться.
– Да запросто! – отозвался Йо. – Она не умнее тебя, ее просто хорошо обучили. Ты можешь так же!
– Но мне нельзя…
Он
– Да, но тебе не кажется, что так даже лучше? Мужчины делают грязную работу, женщины – рожают детей и занимаются домом. По-моему, все справедливо. В конце концов, так и задумано природой. Почему ты во что бы то ни стало хочешь пойти работать? Это не так уж приятно, можешь поверить мне на слово. – Он улыбнулся, но девушка лишь поморщилась, и он понял, что сказал что-то не то. – Я не говорю, что все непременно нужно запрещать… – быстро добавил он, но она не дала ему закончить.
– И все-таки это запрещено! – воскликнула она. – Мне ничем нельзя заниматься, Йо, неужели ты не понимаешь? Вообще ничем!
– Но ведь у тебя уже все есть. Все, что пожелаешь! – Он покачал головой, искренне не понимая, к чему она клонит, – Твои родители – одни из самых богатых людей Гамбурга. Ты живешь в Бельвю. Бог мой, чего тебе не хватает в жизни?
Она остановилась и, не веря своим ушам, посмотрела на него.
– Ты шутишь?
Но он уже разошелся.
– Нет, я говорю совершенно серьезно. Лили, ты видела, где живут другие женщины, в каких условиях? А как они выглядят? Ты действительно не понимаешь, насколько тебе повезло? – резко спросил он. Неужели она настолько неблагодарна, что способна плакаться на свою тяжелую судьбу, увидев воочию, как живут люди на самом дне? – Разве им можно позавидовать? Я готов биться об заклад, что любая женщина в этом городе отдала бы руку, чтобы поменяться с тобой местами. Конечно, есть страны, где женщинам разрешено учиться в университете. Но посмотри на Эмму. Что она получила в благодарность за свой тяжкий труд? Грязь, синяки под глазами, полное отсутствие свободного времени. Она работает до упаду, каждый день рискует заразиться от пациентов или попасть в тюрьму. И даже не получает за это плату! Неужели ты хочешь себе того же?
Он дал волю накопившемуся гневу, и теперь они молча стояли друг против друга. За спиной Лили волны мягко разбивались о пирс, и на фоне темной воды глаза девушки сияли еще ярче, чем обычно. Мгновение она не отвечала, просто смотрела на него, и у Йо возникло ощущение, что ее взгляд прожигает его насквозь.
– Да, но ей есть ради чего вставать по утрам, – тихо сказала Лили. – Смысл жизни, понимаешь? Это все, что я хочу сказать. Я знаю, что мне повезло. Но…
Лили замолчала.
Как она могла обвинять его в непонимании, когда все, чего она хотела пару недель назад – это выйти замуж за Генри и родить от него детей! Прежде она не знала этой чудовищной неудовлетворенности жизнью. А теперь ощущение полной бесполезности ее существования накрыло ее с головой. Ее не покидали мысли о том, что она всего лишь красивое приложение к мужу, пустая оболочка, глупая и бессильная, лишенная права голоса и возможности разобраться, кто она такая и чего хочет от жизни.
Никчемная. Это слово подходило ей как нельзя лучше.
Иногда она даже жалела, что встретила Марту и остальных девушек – не стоило ей слушать эти разговоры! Тогда ей не пришлось бы страдать от этого мучительного осознания, что она в ловушке. Ведь все было предрешено.
Буквально все.
В ее жизни не должно было быть никаких интересов, стремлений, ожиданий. Не должно было быть ничего, кроме детей. А она даже не была уверена, что хочет их.
– Ох, ты не понимаешь! – наконец недовольно сказала она и сердито двинулась прочь, шагая вдоль причала. Она была расстроена и возмущена.