Огни на курганах
Шрифт:
– Эвмен, что делает базилевс?
– Чистит оружие. А когда базилевс начинает сам чистить оружие, это значит, что он в ярости и ждет, на ком излить свой гнев.
– Пускай гневается. Нам все равно надо говорить с ним.
Эвмен ударил в висевший бронзовый щит, и в шатер вбежал один из испытанных воинов, телохранителей базилевса, бывших при нем неотлучно. Воин проскользнул в малиновый шатер и, вернувшись, объявил, что царь Азии зовет к себе всех пришедших.
Оправляя складки плащей и откашливаясь, македонцы один за другим прошли за персидский ковер.
Базилевс сидел
Базилевс скользнул по каждому вошедшему угрюмым, недоверчивым взглядом. На македонское приветствие: «Да живешь много лет!» – красиво очерченные губы отрезали коротким греческим: «Хайретэ!»
Македонцы опустились полукругом на ковер, подтянув под левую руку подушки.
– Раненых много? – спросил Александр.
– Редко кто не ранен стрелой – скифы стреляют без промаха. Почти все наши кони подбиты.
– Это плохо. Для меня сейчас один конь важнее десяти воинов. А пригодны ли захваченные скифские кони?
– С ними нет сладу. Кусаются, как собаки, прыгают козлом на месте и сбрасывают всадников.
Перитакена, которого все презирали за бесстыдную лесть, вкрадчиво сказал:
– О блистательный сын Амона! По твоим прекрасным глазам я вижу, что ты придумал изумительный план, от которого скифы разлетятся, как стаи дроздов.
Александр молчал и усердно тер меч, обмакивая тряпку в кирпичный порошок:
– А что скажешь ты, Никанор? Что надо сделать, чтобы раздавить скифов?
Пожилой широкоплечий македонец наклонил круглую упрямую голову:
– Побить их хорошенько, чтобы сто лет помнили нас.
Александр встрепенулся:
– Я думаю то же самое. Надо продолжать поход. Надо ворваться в самое сердце Скифии, разгромить их крепость Чач.
Другие македонцы, зная вспыльчивый нрав базилевса, молчали. Их глаза, навыкате, как у быков, были непроницаемы.
– Ну что же вы молчите? Птоломей, разве не надо сейчас же идти дальше?
– Вот попробовали, да ничего не вышло. Мы с ними воевать не можем.
– Почему?
– Разве у нас была такая победа, к каким мы привыкли? – спросил Клит, прозванный Черным за смуглую кожу. – Воевать со скифами – все равно что вепрю воевать с орлами. Мы гонимся за скифами, а они разлетаются, как птицы, и сейчас же заворачивают и нападают с других сторон. Необходимо остановиться, ибо…
– Постой, Клит! – прервал Эвмен. Он очень редко высказывал свое мнение, предпочитая исполнять приказания базилевса, поэтому все внимательно прислушались, что скажет начальник канцелярии. – Скажи мне, базилевс, чего ты хочешь? Я, разумеется, не сомневаюсь, что ты сумеешь разбить скифов и занять их крепость Чач, и Роксонаки, и другие города. Но стремишься ли ты к тому, чтобы стать владыкой безводной пустыни и заставить македонских воинов доить кобылиц? (Перитакена и Никанор уже готовы заняться этим почтенным делом.) Или же ты хотел бы стать владыкой более плодородной страны, такой, как богатая Индия, откуда персидские цари получали слонов, павлинов, золото,
– Но разве можно говорить об Индии, когда скифы перед нами! – сердито ответил Никанор. – Если мы теперь повернем в Индию, то скифы скажут, что мы их испугались, и пойдут следом за нами.
Эвмен пожал плечами:
– Почему они пойдут следом за нами, а не вместе с нами?
Александр перестал скоблить кирпич и удивленно поднял глаза на Эвмена:
– Ты думаешь, что скифы пойдут на переговоры?
– Простые скифы хотят драться, но ими руководят князья. И я напомню мудрые правила твоего отца, царя Филиппа. Не он ли сказал: «Стены крепости, которые нельзя взять приступом, легко перешагнет осел, нагруженный золотом»?
– Я думаю то же самое! – воскликнул, вскочив, Александр. – Нам нужно переманить к себе войско скифских всадников. Вот это настоящие воины! Гефестион, не пожалей золота. Начинай с князей – все князья любят звон золотых монет.
В шатер вошел воин и, откинув полог, пропустил запыленного гонца в персидской одежде.
Гонец поднял руку со свертком, как бы желая бросить его на ковер – знак спешности, и передал его базилевсу. После этого он зашатался и упал без сознания.
Все затихли, следя, как Александр отламывал восковые печати и пробегал, нахмурившись, греческие скорописные строки.
– Уберите отсюда гонца. Выдать ему награду! – Базилевс махнул рукой, и воины вынесли гонца. – Я получил три донесения. Мараканда осаждена бандой восставших согдов во главе со Спитаменом. Отряд македонцев в шестьдесят человек, выехавший в селение за кормом для лошадей, весь перебит – опять бандой под начальством Спитамена. Наконец, около Наутаки разбойники под начальством Спитамена же напали на мой караван, шедший из Экбатаны, и разгромили его. Что это за Спитамен, который сразу появляется в трех местах? Этот человек – бог или три человека? Переводчик!
Эвмен откинул полог и крикнул:
– Якир!
Тонкий молодой сириец с бледно-матовым лицом и шапкой курчавых волос, стянутых медным обручем, опустился у входа на колени.
Македонцы посматривали друг на друга и покачивали круглыми головами. Базилевс склонился к старому оружейнику-персу, сидевшему на ковре у его ног, и толкнул его ногой:
– Эй, бобо! Ты знаешь, кто такой Спитамен?
На лбу у старика собрались бесчисленные складки, точно ему доставляло громадную трудность вспомнить, кто такой Спитамен.
– Спитамен – это сияющий, как солнце, это храбрец, который никого не боится.
– А сколько Спитаменов – один или много?
Старик сложил на животе руки и с извиняющимся видом сказал:
– Не сердись, пожалуйста, на меня, но я не знаю.
– Где персидские князья? Что они делают? Они ведут праздную жизнь без всякой пользы. Позовите-ка мне их сюда.
Приказания базилевса исполнялись быстро, так как медлительных он колотил рукояткой меча.
Шесть персидских князей явились с распухшими от сна лицами и в беспорядочно накинутой одежде.