Огни на равнине

Сёхэй Оока

– Ты отсюда только что появился, да? – обратился я к Нагамацу.

– Точно. Здесь, в лесу, у нас лагерь. Ну, не совсем, конечно, лагерь, но, по крайней мере, есть где прилечь.

Хорошо утоптанная стежка вела в глубь чащобы. Вдоль дорожки ветки кустов и деревьев были обрублены и подвешены для просушки – так обычно поступают филиппинцы, расчищая тропы вокруг своих поселений и одновременно заготавливая хворост. Неожиданно Нагамацу наклонился и поднял что-то с земли. Я вздрогнул. Винтовка! Сомнений у меня не осталось: именно эта винтовка

блестела среди зарослей, из нее целились в меня. Но ведь Нагамацу накормил меня мясом, напоил водой, помог встать на ноги и отправиться в путь… Одно противоречило другому, и, хотя мои подозрения не находили подтверждения, дурное предчувствие так и не отступило.

Тем не менее у меня не хватило мужества подвергнуть Нагамацу допросу. Проглотив мясо мартышки, я решил отдаться на волю судьбы.

– У тебя есть патроны? – небрежно поинтересовался я у Нагамацу.

– Да, парочка еще осталась. Зазря я ни одного не потратил. Не представляю, как мы будем добывать себе пропитание и двигаться дальше, когда патроны закончатся.

– А вы давно уже здесь?

– О да! Понимаешь, Ясуда не может ходить. Говорят, на ормокском тракте засели американцы, но мы даже не в состоянии туда добраться.

– Даже если бы вы и добрались туда, тракт все равно не перешли бы.

– Нас это не беспокоит. Мы бы просто подняли руки вверх, как уже давно решил Ясуда. А вот если мы застрянем в этом лесу, точно пропадем. Оба! Но старикашка совсем не может ходить из-за своих дурацких язв.

– Как же это здорово, что ты заботишься о нем столько времени, – заметил я.

– Ха! Просто мне было бы страшно одиноко без него. Кроме того, у него есть табак.

– Из старых запасов?!

– Да, он тот еще жмот! Отрывает мне по чуть-чуть, только когда я подстреливаю мартышку и приношу ему. Смешно, сам он вообще не курит.

Лес становился все гуще, солнце почти не проникало сюда через своды деревьев. Нас окутывали сумрак и прохлада. Среди птичьего гомона я разобрал несколько выкриков: «Эй, эй ты там!»

– Вот видишь, это Ясуда, – сказал Нагамацу. – Зовет. Когда меня нет рядом, он беспомощен, как ребенок. И в то же время старый негодяй по-прежнему обожает командовать… Эй! – крикнул Нагамацу в ответ на призывы Ясуды.

Мы продрались через кусты и вышли на маленькую полянку у подножия крутого холма. В земле был обустроен примитивный квадратный очаг. Горел костер. Большой кусок полотна был привязан к веткам деревьев. Под навесом сидел Ясуда, вытянув перед собой больную ногу.

Глаза у Ясуды были навыкате, как у птицы, буро-коричневые волосы и борода торчали во все стороны длинными клочьями. Он нисколько не смутился, завидев меня.

– Это Тамура, – сказал Нагамацу.

Ясуда широко распахнул глаза и молча уставился на своего молодого приятеля. Глядя в сторону, Нагамацу сел на корточки возле него.

– Мне жаль, – пробормотал я.

Лицо Ясуды исказилось судорогой, но голос его прозвучал вполне приветливо.

– Ничего,

ничего… все нормально. А теперь расскажи мне, как все было, – обратился он ко мне.

– Нагамацу обнаружил меня на речном русле. Я лежал там без сознания.

– Гм, так он обнаружил тебя, правда? А-а, понятно. Ну что ж, Тамура, видишь, я дошел до точки. Без посторонней помощи не могу сдвинуться ни на миллиметр. Вся надежда на Нагамацу. Без мяса я давно бы уже помер с голоду. А как вообще дела? Война еще не кончилась?

– Не болтай глупости, – перебил его Нагамацу. – Как по-твоему, откуда Тамура может это знать? Он, как и мы, блуждает впотьмах.

– Гм. У тебя какая-нибудь еда с собой есть, Тамура?

Я покачал головой. Наконец-то я понял, почему Ясуда с таким упреком посмотрел на своего товарища: в этом лагере я стану нахлебником, иждивенцем.

– У меня ничего нет, – ответил я. – В последнее время питаюсь травой и гусеницами.

На меня нахлынули обрывочные воспоминания, перед глазами замелькали картины прожитых дней. Неужели Бог присутствует и здесь, на полянке в лесной чащобе? Я простер к Нему руку, чтобы прикоснуться к Его Телу, но мои дрожащие пальцы схватили лишь ветерок.

– У тебя что, даже винтовки нет? – услышал я голос Ясуды.

– Нет, но у меня осталась ручная граната.

– Граната! – хором воскликнули они.

Удивленный их реакцией, я похлопал себя по поясу. Гранаты там не оказалось! Потом я вспомнил, что с приходом дождей для сохранности спрятал ее в ранец. Украдкой я попытался нащупать гранату. Да, она была там! Пузатая, тяжелая, мирно полеживала на дне ранца. Я уже открыл рот, чтобы сообщить приятелям о находке, но в последний момент передумал. Видимо, что-то меня насторожило в их голосах, интонациях.

– Думаю, я ее где-то посеял, – вздохнул я.

– Непростительная потеря! – отрезал Ясуда. – Тут неподалеку есть озеро. Если бросить туда гранату, получишь столько рыбы, сколько захочешь.

– А у вас тоже нет гранаты? – спросил я.

– Нет, я свою уже использовал. У нас осталась только винтовка Нагамацу. Пока он будет подстреливать мартышек, мы сможем двигаться вперед, – объяснил Ясуда и беззвучно засмеялся, обнажив зубы. Они были кривые и гнилые, как у всех встреченных мною на острове людей.

Глава 34 РОД ЛЮДСКОЙ

Вечерело. Костер разгорался ярче и ярче. Ясуда и Нагамацу подогрели над огнем четыре куска вяленого мяса. Ясуда взял один, Нагамацу – два, последний достался мне.

– Эй, сколько у нас этого добра осталось? – спросил Ясуда.

– Не очень много, – ответил Нагамацу.

– Я спросил: сколько!

– Какая разница? Мы же решили больше трех в день не есть, так? Брось ворчать, лучше дай немного табаку!

– Ладно, дам я тебе табаку. Но за это тебе придется попотеть на охоте! У нас ведь появился прихлебатель, правда?