Огни Небес
Шрифт:
— Ты хочешь нарушить клятву, — потрясенно прошептала Мин, потом встревоженно глянула в щель парусинового полога, на козлы. Вряд ли Джони что слышал.
— Я сделаю то, что должна, — твердо, но так же тихо заявила Суан. — Два-три дня, пока я не удостоверюсь, что за нами не особенно приглядывают, и мы уйдем. К сожалению, поскольку лошадей у нас нет, придется взять чужих. У Брина наверняка хорошие конюшни. Об этом поступке я буду сожалеть.
И Лиане сидела точно кошка с усами в сметане. Она, видно, все поняла с самого начала, потому-то и не замешкалась, а сразу дала клятву.
— Ты будешь сожалеть о краже лошадей? — хрипло
— Ты и в самом деле хочешь остаться и отскребать грязные котлы? — промолвила Лиане так же тихо, как и Мин с Суан. — Ранда здесь нет, а ведь сердце твое украл он.
Мин только сердито глазами зыркала. Как бы ей хотелось, чтобы они никогда не узнали, что она влюблена в Ранда ал'Тора. Порой ей хотелось и самой об этом не знать. Влюбиться в мужчину, который едва ли знает, что она жива, влюбиться в такого мужчину!.. Но кто он такой, казалось теперь Мин совсем не таким важным по сравнению с тем, что он на нее почти не обращал внимания; все это, по правде говоря, одно и то же. Мин хотела сказать, что она-то слово сдержит, а о Ранде забудет, отрабатывая свой долг, сколько бы это ни отняло времени. Только вот губ разлепить ей никак не удавалось. Чтоб ему сгореть! Не встреть я его, не угодила бы в такую передрягу!
Когда молчание, нарушаемое лишь ритмичным поскрипом колес и глухим стуком копыт, слишком уж затянулось — по мнению Мин, — заговорила Суан:
— Клятву свою я исполню. Сделав то, что обязана сделать в первую очередь. Я не клялась служить ему с этого же дня. Я говорила прямо, но осторожно, чтобы даже намека на это не прозвучало. Да, это тонкий момент, и его Гарет Брин мог и не уловить, но все сказанное — правда.
Мин качнуло на ухабе вместе с повозкой.
— То есть вы убежите, а через несколько лет вернетесь и сдадитесь Брину? Да он ваши шкуры на сыромятню продаст! Наши шкуры! — Лишь произнеся эти слова, девушка поняла, что согласна с решением Суан. Убежать, а потом вернуться и... Нет, не могу! Я люблю Ранда. А он и ухом не поведет, коли Гарет Брин заставит меня работать на кухне всю оставшуюся жизнь!
— Да, такого мужчину не проведешь, согласна. И против него не пойдешь, — вздохнула Суан. — Однажды я с ним встречалась. Меня в холодный пот бросило, он ведь мог узнать мой голос. Лица меняются со временем, а вот голоса нет. — Она задумчиво провела пальцами по своему лицу, как порой, сама того не замечая, делала и до нынешнего дня. Лица меняются, — тихо произнесла она. Голос стал жестче: — Я уже многим заплатила за свои прошлые поступки, заплачу и за этот. Когда придет время. Если выбор у тебя — утонуть или ехать верхом на рыбе-льве, то прыгай на нее и надейся на лучшее. Поэтому хватит об этом, Серенла.
— Быть служанкой вовсе не то, что я бы для себя выбрала, — заметила Лиане, — но это все еще далеко в будущем, и кто знает, что прежде случится? Я слишком хорошо помню время, когда мне казалось, будто для меня вообще нет будущего. — Легкая улыбка проступила на ее губах, Лиане мечтательно прикрыла глаза, голос стал бархатистым. — Кроме того, вряд ли он, по-моему, продаст наши шкуры. Дайте мне лет пять потренироваться, а потом несколько минут с лордом
Мин не стала разрушать хрустальные замки фантазий Лиане. Временами у девушки мелькала мысль, что эти двое живут в каком-то выдуманном мире. И еще одно не давало ей теперь покоя. Вроде бы мелочь, но...
— Вот еще что, Мара. Я заметила, кое-кто улыбается, услышав мое имя Серенла. Брин тоже улыбнулся и сказал, будто у моей матери было предчувствие. В чем дело?
— На Древнем Наречии, — ответила Суан, — это имя значит «дочь-упрямица». Еще при первой встрече упрямство из тебя фонтаном било. В милю высотой и в четверть мили толщиной. — И это Суан говорит! Да упрямей ее в целом мире женщины не сыскать! Еще и улыбается вовсю! — О, конечно же, на этом ты не остановилась, дальше идешь. Так что в следующей деревне можешь назваться Чалиндой. Что значит «милая девочка». Или вот еще...
Повозку вдруг тряхнуло сильнее прежнего, и она покатилась так быстро, словно лошадь понеслась галопом. Женщин мотало, точно зернышки в сите, а они лишь изумленно переглядывались. Затем Суан рывком поднялась и отдернула впереди парусиновый полог. Джони на сиденье возницы не было. Потянувшись через сиденье, Суан подобрала вожжи и рванула на себя. Лошадь остановилась. Мин откинула полог сзади, выглянула.
Дорога проходила через заросли, можно сказать, лесок из дубов и вязов, мирта и сосен. Пыль, поднятая короткой гонкой, мало-помалу оседала. В ее клубах виднелся Джони, растянувшийся на обочине укатанной грунтовой дороги, шагах в шестидесяти позади повозки.
Не задумываясь, Мин соскочила наземь и побежала к лежащему. Рядом с ним она опустилась на колени. Джони дышал, но глаза его были закрыты, а на виске под кровавой ссадиной набухала лиловая шишка.
Лиане отстранила девушку и уверенными движениями ощупала голову Джони.
— Жить будет, — быстро отметила она. — Вроде бы кости целы, но когда он очнется, несколько дней у него будет побаливать голова. — Сев на пятки, она сложила руки на груди, в голосе послышалась печаль: — В любом случае я для него ничего не могу сделать. Чтоб мне сгореть, обещала же себе, что больше не буду об этом плакать!
— Вопрос... — Мин сглотнула комок в горле и начала заново: — Вопрос в том, что нам делать: погрузить его в повозку и отвезти в поместье или... убежать? — О Свет, я ничем, не лучше Суан!
— Можем довезти его до ближайшей фермы, — медленно промолвила Лиане.
К ним подошла Суан, ведя в поводу лошадь, причем с таким видом, словно боялась, что мирное животное вырвется из оглобель и покусает ее. Бросив взгляд на лежащего мужчину, она нахмурилась:
— Он бы не поранился так, если бы просто упал с повозки. Я не вижу тут ни камня, ни корня.
Она всмотрелась в окружающий лес; из-за деревьев верхом на высоком черном жеребце выехал мужчина. Он вел за собой трех лошадей, одна из них была мохнатая и на две ладони ниже других.
Высокий мужчина в синем шелковом кафтане, с мечом на поясе, вьющиеся волосы ниспадали на широкие плечи. Он был красив мрачноватой красотой, хоть невзгоды и отметили его лицо ожесточенностью. И был он последним человеком, которого ожидала увидеть Мин.
— Твоих рук дело? — сурово спросила у него Суан.