Огни Парижа
Шрифт:
Линетта опять вспомнила свою мать и mademoiselle, подумала, что вряд ли они посчитали бы правильным ее поведение, но что ей оставалось делать?
Если она откажется, Бланш может прогнать ее, и что с ней тогда будет?
Париж был таким огромным; оставшись одна, без друзей, она потеряется в нем.
Ей на память пришел человек, преследовавший ее на пароходе. Такие всегда смогут навязать свое присутствие одинокой девушке.
Если бы на пароходе не было маркиза и она не смогла бы укрыться в его каюте, что
Линетта не имела ни малейшего представления, чего хотел добиться этот неприятный мужчина.
Она выросла без отца и, уж конечно, ни с одним мужчиной не разговаривала наедине.
Может быть, правда лучше иметь друга, который бы заботился о ней?
Взять хотя бы мистера Бишоффсхайма. Он не отличается особой привлекательностью и уже не молод, но он добрый, похоже, что Бланш счастлива с ним.
Линетта снова вспомнила маркиза и пожалела, что не может посоветоваться с ним. Все-таки он англичанин, и потом он такой разумный и серьезный человек.
Ах, если бы она отыскала его, он наверняка подсказал бы, как ей следует поступать: принять или отклонить предложение Бланш и Маргариты.
Маргарита привезла Линетту домой ко второму завтраку. Бланш приехала из театра позже обычного. Она решила завтракать дома, поскольку собиралась мыть голову.
– Вечером мы опять поедем в Булонский лес, – сказала она, – а пока, Линетта, отдохни или почитай что-нибудь.
Линетта желала поближе познакомиться с Парижем, но одна идти гулять она опасалась, а попросить Бланш отпустить с ней кого-нибудь из прислуги девушка постеснялась.
Поцеловав Линетту, Маргарита собралась уезжать.
– Мы увидимся завтра или послезавтра, – сказала она. – А пока я подумаю и постараюсь найти для вас подходящего друга.
– Но я могу ему… не понравиться, – запинаясь, проговорила Линетта.
– Вы понравитесь очень многим, – засмеялась Маргарита. – Бланш и мне придется охранять вас от них! Но как ваши дуэньи мы будем очень разборчивы и привередливы!
Она снова поцеловала Линетту.
– Вы такое милое дитя, – воскликнула она. – Я надеюсь, что вы не скоро повзрослеете.
Линетта не поняла, что она имела в виду.
«Вероятно, – подумала она, – я так неопытна и невежественна, что кажусь моложе, чем я есть на самом деле».
Следуя совету Бланш, она взяла книгу и направилась в будуар, которым Бланш разрешила ей пользоваться.
В комнате, обитой розовым, с золотым шитьем шелком, размещалось множество предметов со всего света.
Там были испанские и португальские сундучки, миниатюрные китайские пагоды, искусной работы японские ширмы, фарфор, бронза, гобелены. По стенам стояли два больших кресла и две широкие кушетки.
Это была странная комната. Линетте она показалась пещерой Аладдина. Ей почему-то показалось, что Бланш собрала здесь все эти предметы не потому, что
Над камином висел еще один портрет Бланш, уже кисти Мане. Он никак не льстил самой натурщице, но сходство было несомненное.
Полуодетая Бланш – в голубом корсете и коротенькой нижней юбочке в оборках – была изображена стоящей перед зеркалом с пуховкой в руке.
«Как она могла согласиться позировать в таком виде?» – подумала Линетта.
Картина показалась ей еще вульгарней, когда она заметила на софе позади Бланш мужчину в вечернем костюме и цилиндре, созерцающего голубой корсет Бланш, и Линетте все это показалось крайне неприличным. Как могла Бланш показаться раздетой в обществе мужчины?!
Книга, которую взяла с собой Линетта, так и осталась нераскрытой.
На этот раз в Булонский лес они выехали в коляске, запряженной парой отличных пегих лошадей. Цвет обивки экипажа и на этот раз совпадал с цветом туалета его хозяйки. Золотисто-желтый атлас удивительно гармонировал с желтым платьем Бланш, расшитым топазами, а ее драгоценности – топазы и бриллианты, – казалось, сосредоточивали в себе солнечное тепло.
В белом платье, отделанном бирюзовыми лентами, и шляпке с перьями такого же цвета, Линетта была очень мила, но ей казалось, что она меркнет рядом с Бланш, хотя она и замечала устремленные на себя восхищенные мужские взгляды. При всей своей неопытности Линетта улавливала их чисто женским чутьем.
Прогулка длилась недолго, и, когда они вернулись домой, Бланш прислала Линетте своего личного парикмахера, чтобы он уложил ей волосы по последней моде: в локоны, ниспадающие с затылка на шею.
Пора было готовиться к вечернему посещению театра. В белом платье, отделанном букетиками подснежников, Линетта выглядела очаровательно.
Несмотря на то что уже наступил вечер, все еще было тепло, и горничная подала Линетте накидку из шифона, отороченную лебяжьим пухом, которая белым облаком окутала ее плечи.
– Ты прелестна! – сказала, спускаясь по лестнице, Бланш. На ней было новое платье, еще лучше предыдущих. – Все будут смотреть на тебя, и никто даже не заметит меня!
Линетта засмеялась.
– Публика аплодирует не твоим туалетам, а тебе, – сказала она. – Потому что ты – это ты.
– Благодарю за такие милые слова, – сказала Бланш. – Я обязательно передам их Бишу. Я часто говорю, что его комплименты недостаточно поэтичны, когда он старается мне польстить!
Приехав в театр, Линетта и Бланш разошлись. Бланш пошла готовиться к спектаклю, а Линетта направилась в ложу к мистеру Бишоффсхайму, втайне удивляясь, как ему не наскучило смотреть одно и то же из вечера в вечер.
Едва она заняла место, как открылась дверь, и в ложу вошел какой-то худой мужчина с бледным лицом.