Огни у пирамид
Шрифт:
— Далеко смотришь, дочка, — массировал подбородок князь Дайаэ. — Иди, пожалуй, к себе. И скажи, чтобы одноглазого ко мне позвали.
Невестка поклонилась и вышла, а в покои вошел старый подельник, который без приглашения уселся на лавку.
— Звал, князь?
— Звал, друг мой. Что же ты подводишь меня? Или я плачу тебе мало?
— Да ты что? Всеми богами клянусь!
Поклясться то он поклялся, да только старый князь не дознаватель. Ему допросные листы не нужны. Он по легкой тени, промелькнувшей в глазах, все понял, виновен старый товарищ. Не станет он
Месяцем позже. Ниневия.
Сиятельный Хутран делал доклад для узкого круга лиц. Проблема была сложная, и даже он, человек имеющий чудовищный авторитет и вес, пасовал.
— Государь, моя служба и я сам сейчас находимся в тупике. С тем, что касается разбойников, воров и скупщиков краденого, вопросов нет. Города вполне безопасны и их жители благословляют вас. Но у нас появилась новая напасть. Азаты, писцы и даже сатрапы начинают зарабатывать просто сумасшедшие деньги помимо содержания от казны.
— Они же клятву давали! — возмутился Ахемен.
— Деньги, государь! Деньги рушат любые клятвы. И ведь многие даже взятки не берут. Они с купцами роднятся, и тем подряды отдают, или послабления по торговле делают. А тот потом по-родственному подарок какой принесет, от души. Какая же это взятка? Любой азат с чистой совестью клятву даст, что взяток не берет, и в том прав будет.
— Вот демоны! — расстроился князь. — Что же мы с ними делать будем? Меня ведь Пророк предупреждал, что от больших денег мы в ослиное дерьмо превратимся.
— Я, государь, предлагаю всех служащих от азата и выше, местами менять, — заявил Хутран.
— Как это? — удивился царь. — Если сатрап хорошо справляется, что зачем его менять?
— А затем, государь, что он в свою сатрапию корнями врастает, а как на покой соберется, то сыну ее передаст. А потом получится, уж простите, повелитель, что последующие цари их и снять с должности не смогут, потому что от роду так было. А так и до бунта недалеко, они же все себя царями считать будут в тех землях.
— Что предлагаешь, Хутран?
— Пять лет на одном месте, потом переводить не ближе месяца пути от старого места. Например, из Сирии- в Мидию. Из Вавилонии — в Дрангиану. Я поспорить готов, многие после такого сами в отставку попросятся.
— Пять лет, говоришь? А что? Хидалу, готовь указ. Только мы это растянем на три-четыре года, иначе все управление в стране рухнет.
— Да, повелитель! И я предлагаю законом закрепить норму, что сын не может служить в той же сатрапии, что и отец. Даже если отец на покой ушел.
— Толково! Согласен! — кивнул царь.
— Ох, и вой поднимется, брат! — заулыбался Пророк, который сидел рядом и читал какое-то письмо. — Ну да ничего, переживут! Хутран прав, внуки сатрапов сначала удельными князьями станут, а потом и царями. Ради такого дела предлагаю войска у сатрапов отнять.
— Как это? — изумились все.
— А так! — сказал Пророк. —
Все задумались. Это было совершенно неожиданно, но призрак сепаратизма уже витал над страной, и Египет станет первым. Чуть ослабнет власть великих царей, он отколется тут же, как это было и в нашей реальности.
— Государь, я соглашусь с Величайшим, это прекрасная мысль, — заговорил Хутран, лицо которого выражало … ну как бы….предвкушение, что ли. — Ассирийские цари не зря евнухов областеначальниками ставили. Вон, азат Тайта в Ашдоде тому примером. Ему не для кого богатства копить.
— И он замазался? — заинтересовался Ахемен.
— Не больше других, государь, — пожал плечами ужас воров и разбойников. — Не наглеет, и в городе порядок полный. Но шелковая туника в Ашдоде только у него есть, а это о многом говорит.
— Кстати о шелке, — перебил Пророк, — тут мне князь Дайаэ младший письмо написал. Толковый малый, оказывается, не ожидал даже.
— И что пишет?
— А он законы и указы наши в одну кучу собрал и сравнил. И такое выяснилось, что у меня волосы шевелятся. У нас Вавилон до сих пор по законам Хаммурапи живет, и от них отказываться не собирается. Каркемиш и Арбела — указы Синаххериба использует там, где это полезно. Да что там, в куче наших собственных указов противоречия есть. В общем, парень предлагает все законы, какие есть, собрать и ненужные отменить.
— Вообще все? По всем землям? — изумился хазарапат.
— По всем, — подтвердил Пророк. — и готов для этого все земли сам объехать, те обычаи и законы записать и потом сюда привезти. Чтобы мы нужные оставили, а ненужные запретили. Он готов два десятка жрецов за свои деньги содержать столько лет, сколько понадобится. Потом, в конце, книгу хочет издать, в которой только действующие законы и указы останутся. А устаревшие — отменить полностью.
— Да это же работа гигантская, — сказал обескураженный Хидалу. — Мне главный секретарь об этом уже давно талдычит, да только на ту работу жизнь положить надо. Это не один год трудиться упорно нужно.
— Да если он такое сделает, я ему в Дур-Унташе памятник поставлю, — честно признался Пророк. — Мы же потом по этой книге судей и сатрапов учить будем.
— Ну надо же, — усмехнулся царь, — у старого бандита сын законником вырос. Пусть делает, в долгу не останемся. Дозволяю!
— Государь, раз уж про князей Дайаэ речь зашла, то не могу не доложить. — В разговор включился сиятельный Хутран. — Купец Син-Или, который нас когда-то с тем княжеством сильно выручил, с князем Дайаэ породнился. Старый князь, говоря откровенно, как купец никакой был, а с новыми родственниками совсем другой разговор получается. Их торговый дом "Эмука Харассу" — богатейшим по всей Империи стал, и только силу набирает. Их нужно либо совсем близко держать, либо прямо сейчас раздавить, пока богаче казны не стали.