Огня дракону! или Микстура от драконьей депрессии
Шрифт:
Так Королевская академия магии из первоклассной стала образцовой. Но, наладив работу, ректор заскучал и год назад улетел вместе с организованной королевой Эринетты экспедицией на дирижаблях, чтобы исследовать соседний континент, Лерден. После этого в академию успело поступить достаточно юных оболтусов обоих полов и всех рас, которые слушали истории об очень особом характере ректора как байки и жили непугаными. Теперь, в середине апреля, когда Миль-Авентис вернулся к концу учебного года, ему уже несколько недель как приходилось восстанавливать реноме, потому
Королеве тоже пытались жаловаться – ибо под воспитующую длань дракона попадали все: и простолюдины, и аристократы. Не делал он исключения ни для одной из рас многорасовой Эринетты – а проживали в государстве и люди (или людины, как их называли нелюди), и орки, и эльфы, и гномы, и дриады, и русалы, и оборотни-волки, а также множество других разумных и полуразумных рас. Пару раз даже мог случиться международный скандал – ибо Академия считалась одной из лучших и учиться в нее приезжали и аристократы из соседних государств. Но Миррей ласково просила у жалобщика показать ей табель пострадавшего адепта, а затем интересовалась, подписывали ли при поступлении договор о том, что к обучающему могут применять любые меры воспитания, не угрожающие жизни и рассудку.
– Как я вижу, – величаво говорила она, – успеваемость вашего отпрыска улучшилась в разы. Значит, методы архимагистра Миль-Авентиса работают, а практика в целительстве еще ни одному благородному лерду не мешала, – добавляла она, для убедительности сверкая клычками, и жалобщик удалялся несолоно хлебавши, не посмев возразить, что дитя в целительстве было вовсе не целителем, а в лучшем случае санитаром.
Шептались, но очень тихо, так, чтобы до мужа королевы, магистра Фрая, не дошло, что она так благосклонна к дракону, мало походившему на почтенного и преданного науке старца-ректора, из-за того, что он – ее любовник. Но по понятной причине, никто подтвердить слухи не мог. Как и опровергнуть.
Магистр Тиана Риваль вспоминала все это, сидя под столом в ректорском кабинете. Старший преподаватель кафедры целительства, преподаватель зельеварения и травоведения и сотрудник академического госпиталя, она пришла работать в университет незадолго до смены начальства и с тех пор регулярно-принудительно занималась перевоспитанием студентов, попавших под тяжелую лапу дракона.
– По задумке, именно они должны быть жертвами пенитенциарной системы, – со вздохом говорила она коллеге по несчастью, целительнице-эльфийке. – Так почему каждый раз я ощущаю себя так, будто ректор отправил на каторгу лично меня?
Кошки из проштрафившихся студиозусов получались на редкость бестолковые, к лотку и блохам не приученные, орущие под окнами ещё громче настоящих. К тому же любовь к пиву никуда не девалась, трансформируясь в любовь к валерьянке, поэтому кошаки делали набеги на оранжерею леди Тианы, а затем орали пьяными голосами. Волшебница расколдовывала их тайком раньше установленного срока и отправляла мыть пробирки и реторты, драить полы в лечебнице и выносить всякий неприятный мусор после перевязок и операций, то есть извлекала из невинных страдальцев хоть какую-то пользу. Вряд ли ректору понравилось бы её самоуправство.
Так что леди Тиана знала точно, попадись она сейчас – и, возможно, родовая защита не поможет. Проверять, может ли один дракон взломать защиту, поставленную
«Или просто сожрет», – уныло подумала леди Риваль, слушая легкие мужские шаги из своего укрытия.
Даже самые безбашенные студенты не осмелились бы влезть в самое опасное место Эринетты, в кабинет к ректору, – так как прекрасно знали, что драконы – территориальные существа и за проникновение на свою территорию могут и откусить какую-нибудь значительную часть тела. Мэтрис Тиана всеми частями тела дорожила, поэтому и сидела сейчас под ректорским столом, накрыв себя двойным пологом невидимости – от обычного и магического зрения.
И что дракону понадобилось в кабинете в четыре утра? Она была уверена, что не задела никаких защитных струн – амулет-взломщик, доставшийся наследнице опального герцогского рода, работал исправно, делая носителя невидимым для охранных систем любой сложности. Она только-только успела найти сейф, когда услышала, как едва слышно скрипнула дверь в приёмной.
Целительница еще понадеялась, что это какой-нибудь из местных призраков (а с ними можно договориться) – но охранные нити полыхнули золотом, как всегда бывает в присутствии хозяина, и она в страхе нырнула под стол. И только потом сообразила, что лучше бы за занавеску или за диван, потому что вряд ли дракон решит любоваться лунной ночью, а вот за стол он сядет обязательно.
Но было поздно – и она забилась в угол, хотя при ее росте занять мало места было нереально.
Дверь открылась. На миг шаги замерли, послышалось хмыканье, от которого она вздрогнула. Зажегся свет.
Неужто обнаружил?
Шаги приблизились… и остановились. Раздалось звяканье, звук льющейся жидкости – и леди Риваль осуждающе поджала губы, ибо единственным льющимся веществом в кабинете был орочий ковыльяк в хрустальном графине.
«Благородный лерд не употребляет алкоголь до обеда, – словно наяву услышала она наставление бабушки, – а вот благородной леди можно в утренний кофе две ложечки рома для блеска глаз. Или шесть – если с утра нужно укрепить нервы».
Мэтрис Тиана не отказалась бы сейчас от шести ложечек рома. Да и от шестидесяти шести, если уж быть совершенно честной, не отказалась бы.
– Так-так-так, – раздался глубокий драконий голос. – Что я вижу… Кто-то трогал мои картины?
Снова раздались шаги, шуршание – из-под стола магистр видела, как ректор поправляет картины. Светлые волосы его были небрежно собраны в хвост, походка была мягкой, – она про себя ее называла змеиной, – да и в целом ректор со спины, в обтягивающих брюках и светлой рубахе, выглядел очень внушительно. При взгляде на широкие плечи сразу вспоминалось, что он и без магии может выбросить нарушителя в окно. Когда захочет.
– Кто-то открывал мои книжные шкафы, – продолжал он словно бы даже с удовольствием.
У леди Тианы было ощущение, что дракон цитировал детскую сказку про Мегги и трех грифонов.
«Хорошо, что ковыльяк я не трогала», – подумала она, услышав, как снова наполняется стакан. От нервов у нее чесалось в носу. Был у нее такой странный симптом – когда она переживала, начинала звонко и неудержимо чихать.
Шаги, удалившиеся было в сторону полок, снова затихли рядом. Над головой целительницы стукнул по дереву столешницы стакан.