Огонь души
Шрифт:
Он даже почувствовал, что в какой-то мере отомстил за боль, которую этот ублюдок причинил его женщине.
— oOo~
Он ехал через лес на своем сером скакуне, двигаясь так быстро, как только мог, попутно оглядывая кустарник и невысокую поросль в поисках следов. Женщина шла пешком и не знала здешних мест, но у северян была репутация искусных мореплавателей. День был ясный и солнечный, теплый, с легким ветерком, предвещавшим конец лета. Если она знала, что они высадились на западном
Поэтому, вместо того чтобы искать ее в лесу, Леофрик поехал прямо к берегу. К тому, что осталось от лагеря варваров.
Когда он приехал, солнце уже стояло низко и светило ему в глаза. Ветер доносил запах гниющей лошадиной плоти. Леофрик спешился и натянул поводья. Его лошадь встряхнулась, радуясь, что хоть на мгновение избавилась от всадника.
Но женщины не было. Неужели он ошибся насчет ее способности находить дорогу? Неужели она заблудилась в лесу? А может, она ранена? Она еще не совсем оправилась, хоть и была уже достаточно сильна. Но, может, путешествие оказалось ей не по силам?
Он повернулся и посмотрел на начинающий темнеть лес позади. Если он отправится обратно прямо сейчас, то возвратится в замок уже в темноте. Но вчера было полнолуние, и небо было ясным, так что он не волновался. Не за себя.
Но ночь обещала быть холодной, и если женщина не найдет что-нибудь потеплее штанов стражника и его старой туники, то замерзнет.
А может быть, и нет: она пробыла несколько недель без тепла — и выжила.
Он должен был вернуть ее до утра. Он мог бы найти способ выиграть больше времени, если бы она снова оказалась в своей комнате и о ее побеге никто бы не узнал.
Возможно, в ее попытке, в этой вспышке надежды, он сможет найти путь к ее сердцу.
Но где же она? Он был уверен, что найдет ее здесь.
Поглядев на запад, Леофрик увидел лишь серо-голубое море. Берег начинался у подножия крутого холма, покрытого густым песком и высокой травой, и лагерь был разбит прямо там.
Взяв лошадь под уздцы, Леофрик пересек разрушенный лагерь и поднялся на вершину холма.
Женщина была там. Она стояла на коленях у кромки воды и смотрела на море. Приближался прилив; он видел, как вода плещется вокруг нее. Ее льняные волосы были заплетены в простую косу, свисавшую на спину. Морской бриз взметал вокруг нее пряди волос.
Его туника сползла с худого плеча, и даже с такого расстояния Леофрик мог видеть следы только что заживших ран.
Каждая частичка его тела, от сердца до плоти, откликнулась на ее присутствие.
Леофрик натянул поводья, оставил лошадь на вершине холма и спустился вниз. Он не пытался скрыться, но она, казалось, не заметила его приближения. Он подошел вплотную, его ботинки намокли в приливной воде, а она даже не пошевелилась. Копье стражника лежало рядом с ней.
Он опустился на колени рядом.
Ее лицо ничего не выражало, но Леофрик видел блестящий прямой след на ее щеке и мокрый круг на тунике, на груди,
Женщина плакала. Молча, беззвучно.
Ему показалось, что он понял причину. Она осталась здесь одна, и только теперь осознала это. Но неужели она не понимала раньше? Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они прогнали ее народ.
И они сделали все, чтобы ее люди не ждали ее и не искали. Его отец и Эдрик убедили их в том, что она мертва.
Ее не бросили здесь.
Он помнил шок и возмущение на лицах ее друзей, помнил, как самый большой из них в ярости бросился на них, не обратив внимания на лучников, натянувших тетивы.
Нет, ее не бросили. Она осталась здесь, потому что погибла для них.
Но Леофрик не мог сказать ей этого, потому что она отвергала его язык. Поэтому он сделал все, что мог сделать — мягко, осторожно, как будто касаясь дикого существа, положил руку на ее плечо.
Она была такой худой — и все же оказалась достаточно сильной, чтобы справиться со стражником в замке.
Женщина повернулась и посмотрела на него. В ее голубых глазах не было ни презрения, ни ярости. Никакого чувства вообще. Она казалась пустой.
— Прости меня, — сказал он, не уверенный, поймет ли она даже эти слова. — Если бы ты знала, как я сожалею.
Глупо было чувствовать угрызения совести за их вражду, но Леофрик не мог припомнить, испытывал ли он когда-нибудь что-либо, кроме угрызений совести, когда дело касалось этой женщины.
Она встала и подняла копье, и Леофрик тоже настороженно встал. Единственным оружием, которое он взял с собой, был маленький кинжал. Но женщина уткнула конец копья в песок и подала оружие Леофрику, держа за древко. Смущенный, он взял его.
Затем она отступила назад и широко развела руки.
— Aldrig igen, — произнесла она. — Den svarta platsen — aldrig igen (прим. «Больше никогда. Черное место — больше никогда», шведск.)
Он не понял ни слова из сказанного, но тем не менее понял, что она имела в виду. Она хотела, чтобы он убил ее.
Уронив копье на песок, он покачал головой.
— Нет. Я не причиню тебе вреда.
— Sn"alla! Sn"alla! Aldrig igen! (прим. «Пожалуйста! Пожалуйста! Больше никогда!», шведск.).
Женщина рванулась за копьем, но он поймал ее и притянул к себе, и она обвисла в его руках. совсем не сопротивляясь
— Со мной ты в безопасности. Я позабочусь о тебе. Безопасность. — Он взял ее за подбородок и приподнял лицо так, чтобы видеть ее глаза. — Ты понимаешь? Со мной ты в безопасности.
Леофрик лгал, но не потому, что хотел ее обмануть. Если бы только она открылась ему, хотя бы чуть-чуть, это могло бы быть правдой. Он смог бы защитить ее. Но пустые глаза, взгляд которых разрывал его на части, не давали ему надежды. А может, и не могли.