Огонь и ветер
Шрифт:
– Что-то забоялась. Уж больно он мрачный. Это твой братец на меня вызверился или он всегда такой?
– Да нет... не всегда. А почему ты вообще решила, что мы братья?
– А разве нет?
Я смолчал. Долго было объяснять.
– Как думаешь, прибьет он меня, если я к нему вот так залезу?
Хороший вопрос. Прежде я бы точно сказал «нет», но после вчерашнего удара под ребра уже имел некоторые сомнения в способности Высочества держать себя в руках. Не так-то сильно он от меня и отличался, если вдуматься...
– Скорее нет, чем да. Вчера ведь не прибил.
Шуна раскрыла рот, чтоб ответить, когда с другой стороны костра донесся сердитый голос:
– Заткнитесь оба! – Фарр выбрался из-под плаща, всклокоченный, хмурый, со смешной красной полосой от замятой ткани через весь лоб. Сразу видно, как упал – так и уснул. Он смотрел на меня со странной смесью обиды и злости: – Я ведь просил тебя присмотреть за ней. Мало тебе одного раза, да? Еще захотел пешком пройтись? Или все мозги в штаны стекли?
– А сам-то! – парировал я. – Небось, уснул крепче, чем еж зимой. Или тебе завидно?
– Было бы чему завидовать... – Фарр огляделся, желая убедиться, что наши лошади на месте. Те, конечно же, спокойно паслись чуть поодаль и не думали никуда исчезать. – Ты стал такой беспечный, Ли! Как ребенок! Якшаешься с этой шлюхой...
– Э! Э! Полегче! – воскликнула Шуна, взмахивая деревянной ложкой, которой мешала в котелке. – Я тебе не шлюха, верзила! Шлюхи делают свое грязное дело за деньги, а я – исключительно для радости! Вот тебе бы точно не помешало немного развлечься. Ты рожу-то свою давно в отражении видел? От нее любое молоко сквасится на подлете!
– Сгинь, – ответил Фарр, разминая отлежанную шею. И обернулся ко мне: – Когда закончите тут миловаться, собирай все и поедем. Хочу засветло добраться до Темного перевала. Мы и так задержались из-за этой...
Он говорил так, словно мы и правда спешили куда-то...
– На кой вам Темный перевал? – с удивлением спросила Шуна. – Туда умные люди по доброй воле не ходят.
Фарр не удостоил ее ответом. Даже не взглянул в сторону воровки.
– Ладно, – сказал я. – Было бы тут чего собирать... Но без завтрака точно никуда не двинусь. Не все такие двужильные, как ты.
Шуна смотрела в котелок с таким выражением лица, словно решала самую важную задачу в своей жизни, а не похлебку варила.
– Эй, колдуны! – она обернулась к нам, кусая губы. – Возьмите меня с собой!
У Фарра дернулось лицо.
А я почти даже и не удивился.
– Нет, – отрезал Высочество.
– Ладно, – сказал я.
После этого мы посмотрели друг на друга так, что воздух между нами тихо заскрежетал.
«Зачем нам эта шлюха?» – четко услышал я его горестный возглас в своей голове.
«Да она же сдохнет тут одна, придурок! Ты что, ослеп? Не видишь, у нее ни ножа, ни плаща, ничего нет!»
Фарр вздохнул тяжело и опустился обратно на землю, обхватив голову руками.
– Только до ближайшего становища, – сказал он ледяным, как зимняя ночь голосом. – И поедет
– Хорошо, – легко согласился я. Дни стали совсем холодными, и чьи-то теплые объятия могли быть только кстати. – Хватит уже злиться, братец. Эту хорьчиху зовут Шуна, и она отлично умеет готовить. Гораздо лучше, чем ты.
– Ага – поддакнула Шуна. – А еще я целуюсь хорошо. Но что-то не уверена, что тебе выпадет такая честь, белогривый зануда.
Под двумя седоками кобыла моя шла не слишком-то резво, и остановки для отдыха приходилось делать чаще обычного. Фарр, конечно же, злился. Не знаю, какая вожжа попала ему под хвост, но он и в самом деле уверил самого себя, будто нам надо добраться до Темного перевала в кратчайшие сроки. И всякая задержка казалась Высочеству личным оскорблением.
– Не нравится мне твой братец, – сказала Шуна спустя полдня. Она сидела у меня за спиной и грызла кусок тсура, который увела из наших припасов.
– Чего так? – спросил я удивленно. – Вроде говорила, мы оба тебе по душе.
– Ага. Оба. Но этот что-то совсем испортился. Ты не смейся, северянин, но я за него переживаю.
О, нет. Мне вовсе не было смешно.
– Я тоже... Он, вообще-то совсем не такой... Был, – я хорошо помнил веселый смех Фарра, его едкие шуточки и исходящую от этого парня энергию силы и уверенности.
– Мдэ... – Шуна крепче обняла меня левой рукой и прижалась щекой к куртке. – Непросто будет его расковырять.
Это точно.
– Но тебе-то какая печаль с его кислой рожи? – спросил я, внутренне радуясь тому, что сам не ограничен никакими перегородками в голове.
– Ну... – маленькая воровка почесалась носом о мою спину и сказала вдруг совершенно нормальным голосом без капли ехидства: – Есть в нем что-то... Не могу понять, что. Он какой-то особенный. Если бы я тогда ночью это разглядела, не стала бы ваших коней красть. Лучше бы сразу пожрать попросила... Но вы были ужасно глупые! Первый раз вижу таких дурней в степи. Как вы живы-то еще, а?
– У братца тут родня...
– Да уж я заметила, что он полукровка.
– Ты сама-то откуда тут взялась?
Шуна хмыкнула и ущипнула меня за бок.
– Не твое дело, красавчик.
Ну, как обычно. Все самое важное меня не касается.
– А еще он ученик шамана, – добавил я с усмешкой. – Может мы и дурни, зато видим больше, чем дано другим.
– Так я и знала... без колдунских штук не обошлось. Да уж, не стоило с вами связываться!
– Ну и где бы ты сейчас была, кабы не связалась? Сидела бы одна посреди степи без еды и без одежды? – мой теплый плащ все еще укрывал ее плечи и спину, а сам я согревался исключительно ее крепкими объятиями. – А так и правда довезем тебя до людных мест. Там уже сама выберешься. Верно? – ответом на мой беспечный вопрос была тишина. Слишком напряженная, чтобы ее не заметить. Я обернулся и посмотрел в лицо Шуны. В этот миг оно было таким же безрадостным, как в последнее время у Фарра. – Похоже кто-то вляпался в неприятности, а? Дай угадаю, тебе тут нигде не рады?