Огонь и Вода, Земля и Небо
Шрифт:
– А потом, как я понимаю, нас ждут гастроли, – плотоядно ухмыльнулся Квинт. – По всему миру!
– Правильно понимаешь. Тебе тоже придется попотеть. Повелительница огня – это, конечно, хорошо, но и канатоходцев весьма ценят, ты сам это знаешь. Можешь выступать в паре с Виэре, тут уж вы сами что-нибудь придумаете. Теперь ты, моя милая, – неожиданно обратился он к Кристине. – Тебе следует знать, что Харрикан довольно сильный чародей, и за все фокусы, на которые ты вдруг можешь решиться, ты будешь иметь дело с ним. Будь любезна, соблюдай осторожность, когда плетешь заклинание, амулет транслирует твою силу через кристалл посоха Харрикану, а он уже замыкает ее
…Видимо, амулет Харрикана обладал еще и способностью убивать волю. Ни тогда, ни теперь, по прошествии почти двух месяцев, совершенно не хотелось протестовать. Во-первых, это не имело смысла. Возможностей своей силы Крисса не знала, кроме того, неизвестно было, как на ее возмущение отреагирует амулет. Помимо первого, с красным камнем, который зловредный алкоголик Харрикан укрепил у нее на лбу, у девушки имелось еще два – на груди, чуть ниже ключиц, и на пояснице. Эти амулеты были попроще, и, по словам чародея, они занимали свои места исключительно на случай чего-то непредвиденного. Пытаться пробиться через силу сразу трех амулетов нечего было и думать… Быть может, как чародей Харрикан не так уж и силен, зато у него в запасе имеется целый арсенал заклинаний и обширный опыт их применения. А у нее нет ничего, кроме ее огненного танца и безграничной боли, которая навсегда убила способность любить и обратила все прочие чувства в безотчетный страх. Страх, что она собьется с ритма и получит дюжину ожогов, страх возможного наказания за непонятную провинность, страх… страх… И отчаяние.
Скрипнула дверь, и в комнатенке появилась Виэре. Она была одета в простое темное платье, поверх которого красовался грубый передник из некрашеного льна, а в руках она держала объемистый мешок, который звенел при каждом движении. Крисса не удивилась, когда Виэре сообщила:
– Вечером твое последнее выступление в Тор Лири, Искра. Нам надо хорошенько к нему подготовиться, завтра мы уезжаем покорять мир.
Все в цирке звали ее Искрой, но Кристине было совершенно на это наплевать. Какая разница? Хоть тиной болотной…
Виэре извлекла из своего мешка ножницы и бесцеремонно вытащила из волос девушки простую костяную заколку:
– С этакими локонами ты выступать не сможешь. Сейчас мы это исправим, недаром же я два месяца ломала голову, как из тебя, паршивки, человека сделать. Не дергайся, а то пойдешь с Харриканом общаться, он уже давно на тебя весьма недвусмысленно поглядывает.
Крисса и не собиралась сопротивляться. Она лишь слушала, как щелкают у нее над ухом ножницы, и думала, что вот сегодня опять придется выходить на проклятую арену и снова рисковать жизнью, блистая своим талантом. Даже слава обернулась против нее. Ведь все почести и восхищения доставались ее хозяевам, а не ей, так что надеяться было совершенно не на что. Пусть делают что хотят. Тор Лири или Аллемайн, или Город Семи Лун, или Эльфенбург… Какая разница?
– О, Виэре, ты вовремя, народ уже почти собрался, скоро выступать, – приветствовал жену Квинт. – Пересмешник нервничает, интересуется, куда вы запропали…
– Ничего я не нервничаю! – буркнул главный. Судя по всему, в связи с отъездом он был не в духе, боясь забыть сделать что-нибудь важное. – Показывай, что получилось. Время не ждет.
Виэре ухмыльнулась и рывком сдернула с плеч Криссы плащ. Девушка тут же испуганно сжалась, насколько это было возможно. Во-первых, стоять босиком на ледяном полу было более
– Ухты, – после паузы присвистнул Эл. – А ее не растерзают поклонники? Пойми меня правильно, Вия, как бы я тебя ни любил, а признать, что фигурка у девочки высший класс, все же придется.
– Согласна, – кивнула та. – Именно поэтому я и решила, что нечего обременять ее одеждой. Вряд ли Пересмешник одобрит мою идею, но сегодня я подумала, что, быть может, найдутся среди наших зрителей, желающие провести с ней время… Можно было бы назначить неплохую цену.
– А это не слишком? – подал голос Харрикан. – А то попадется еще какой-нибудь сердобольный богатый сопляк…
– Возможно. В любом случае, об этом мы подумаем позднее, – Пересмешник встал с места, подошел к Криссе поближе и внимательно оглядел ее с головы до ног. – Вия, а ты не думала, чтобы и остальные части наряда тоже сделать из позолоченных пластин?..
– Думала. Конечно, думала, я же нормальный человек, – обиделась она. – Но этот вариант нам не годится. Будут оставаться ожоги, ведь металл-то раскаляется в огне, разве не так? На руках и ногах ожоги могут быть не так видны, но Искра белокожая, так что красное пятно на животе ее отнюдь не украсит.
– Ну хорошо, согласен, – признал ее правоту Эттэр. – Давай, веди ее на сцену, по-моему, уже пора. Клянусь богом, такого наш народ еще не видел!
Видимо, все циркачи были такого же мнения. Во время пути Крисса снова ощутила прилив отвратительного, тяжелого равнодушия. Даже вполне уместное стеснение куда-то испарилось, теперь собственная нагота ничуть ее не смущала. Девушка шла, гордо выпрямившись и высоко подняв голову… Впереди, за тонким газовым занавесом, слышался возбужденный гул толпы и резкий, перекрывающий этот гул, голос Харрикана:
– Спешите видеть! Последнее выступление! Танцовщица Искра! Она танцует свой дикий танец в огне! Чудо народа озера! Не пропустите, последнее выступление!
Виэре снова сдернула с ее плеч плащ и ощутимо толкнула в спину. В первую секунду девушка зажмурилась от яркого света; над ареной повисла напряженная тишина. Видимо, к тому, что диковинная танцовщица окажется совершенно обнаженной, люди готовы не были. А потом воздух взорвался аплодисментами и свистом…
Крисса медленно отерла со щек слезы и улыбнулась:
– Так-то вот, Айрин.
Последнюю часть рассказа король сидел на их ложе, обняв рукой колено, и напряженно слушал, видимо, с трудом борясь с желанием высказаться. Теперь же он выдержал значительную паузу, прежде чем сказать:
– Так как, ты говоришь, их звали?
– Что? – удивилась Кристина. Она ожидала какой угодно реакции, но такой вопрос застал ее врасплох.
– Ну, этих твоих циркачей… Повтори, пожалуйста, их имена.
– Зачем?!
– Да так, – неубедительно отозвался Айринкельн. Его голос звучал неестественно холодно, когда он продолжил: – Ложись спать.