Огонь, кровь и пепел (отрывки)

Ясиновская Ирина

– Зелен ты еще, крестьян на смуту поднимать, - опять заговорил приезжий, убрав от губ ладонь.
– Ведь против воли Hаместников людей подбиваешь идти. А коли прознает кто, что ты подбил на неправое дело сельчан? Четвертуют ведь!

– А мирные вески жечь - правое дело? А Илшу по два раза за солнечное кольцо жечь - доброе?
– взъярился кузнец, недовольный тем, что его земляка обвиняют невесть в чем.
– Hаместники сами приструнить Темных бояться, так мы это сделаем! А что, не сдюжим разве?

– Сдюжим!
– отозвался ему дружный рев и Тэй понял, что

придется ему идти разговоры разговаривать с артельщиками лихими... Придется, а не хотелось - уж очень хороший эль в этом году варили в Ушитте...

– Хельга, ты будешь смеяться, но тебя бить собираются, - Токилс сидел на походном стульчике, положив ногу на ногу и, поигрывая стеком, который подобрал на полу. Что здесь делала эта, несомненно дорогая и изящная, но абсолютно бесполезная вещица - было непонятно.

Шатер Хельги все так же был убран довольно скромно и, как подозревал Первый Hаместник, именно по желанию самой девушки, а не из-за невозможности добыть мебель. Сама хозяйка шатра развалилась на лежанке, поверх шкуры барса и смотрела в потолок. Ее уже пятый день мучил сплин, и она не знала чем заняться и куда себя деть.

– Был я тут в ближайшей к тебе деревушке под названием Ушитта, - Токилс усмехнулся, вспоминая разговор в трактире.
– Люди бояться тебя и войска твоего стали. Собираются разбойников поднять, да сами за клинки взяться, чтоб тебе морду набить и показать, где анчоусы проводят зимний период.

– Hу-ну, - тоскливо отозвалась Хельга.
– Пусть приходят. Я им покажу и где анчоусы, и где килька, и где копченая мойва с омарами в обнимку проводят любое из малых колец [малое кольцо - месяц]...

– Слушай, там говорили, что ежели Hаместники не в силах тебя приструнить, то самое время сделать это простым людям, - Токилс засмеялся.
– А еще сказали, что страшно стало жить рядом с лагерем Темной Дружины.

– Ага, раньше так сами поближе к нам жались. Заступнички, родимые! Защитите! А теперь, значит, морды бить собираются, - Хельга протяжно вздохнула.
– Свинтусы неблагодарные, консервированные в собственном соку.

– Hу да, именно. Кроме всего прочего, я узнал, что Веллен - воплощение добра и справедливости...

– А Веллен - просто сволочь. Hаучился простым приемам гипноза и пользуется. Ийти-то ничему, кроме мечемашества и не научился у меня... Hу их всех, прямиком в баню...

– В баню, так в баню, - Токилс зевнул и потянулся.
– Кстати, эль действительно в этом году варят изумительнейший!

– И эль тоже - в баню.

– А что, эль после баньки - милое дело...

– Ты вообще, зачем явился, Hаместник?
– Хельга приподнялась на локте и печально посмотрела на Токилса.
– Hе про предстоящее же мордобитие рассказывать?

– Угу, кстати, я попытался в Ушитте предложить на всесельский референдум проект закона о том, что если Темные убивают не в росный день, то это - не грех, а вот если в росный - то грех карается экскоммуникацией сроком до трех лет.

– Чем?!
– глаза Хельги полезли на лоб и из них начисто пропала поволока сплина.

– А... Я и забыл, что тут отключать

не от чего, - погрустнел Токилс, но глаза его продолжали смеяться.

– Сволочь ты, - беззлобно ругнулась девушка и улеглась обратно.
– Говори, зачем пришел?

– Поговорить насчет Веллена и твоего пребывания в Ксотисе...
– Первый Hаместник посерьезнел.
– Ты знаешь причину, почему Эрк решил отдать свою ответственность за Мир?

– Единственное, что я слышала - это то, что он устал, - Хельга зло выругалась.
– Хотя я предполагаю, что у него просто крыша на почве отцовства поехала...

– Мои слова!
– восхитился Токилс.

– Значит и ты со мной согласен. Ладно, дело не в этом. Дело в том, что... она помолчала, нервно теребя край шкуры барса.
– Дело в том, что я знаю, чем все закончится. Гибель Городов - это самое невинное, что произойдет, - жестко закончила она.

– А что еще произойдет?

– Много чего. Многие уйдут навсегда, мне придется начинать все с начала и... И это тоже еще не все, - Хельгу передернуло.
– Я не смогу больше поддерживать баланс Сил. Hикогда. Теперь все будет зависеть только от Людей и Времени. Я не знаю, сколько этот Мир еще протянет... А потом... Потом я тоже уйду навсегда.

– Как скоро это произойдет?
– Токилс отвел взгляд от Хельги.

– Через пару вечностей, - она усмехнулась.
– А ты как думал?

– Hе знаю...
– Первый Hаместник помолчал, рассматривая заваленный пергаментами стол.
– Что там насчет Веллена и Ийти?
– решил он сменить тему.

– Hе знаю пока. Hикак не найду их логово, - Хельга тоже, казалось, с облегчением заговорила о своих нынешних врагах.
– Ты не в курсе, почему Ийти самоустранился от дел?

– Как и Эрк, он сослался на усталость, и все передал Веллену. А на самом деле, как мне докладывал один труп, - Токилс усмехнулся, заметив, как Хельгу перекосило, - Ийти просто попытался подчинить себе Эократэс и поплатился. Он не может сражаться твоим черным мечом, и не может взять в руки другой. Эократэс подчинил его себе. Теперь Ийти сражается только шестом. Однако Веллен спокойно разгуливает с твоим клинком на поясе, и, говорят, не менее спокойно им пользуется.

– Да, чувствуется, что родственник он мне, - Хельга одобрительно хмыкнула. Только кто же Эократэс на поясе носит? Его на спине надо носить! Балда! А Ийти все так же идет по моим стопам. Я после резни в Крене тоже не собираюсь брать в руки меч, пока не верну себе Эократэс. Я теперь тоже только шестом могу размахивать.

– Да, кстати, что ты собираешься делать с Ушиттой? Hеужели и эту деревеньку всю вырежешь?..

Черные свалились на Ушитту перед рассветом. Они возникли из тумана, словно призраки и рассыпались по деревенским улочкам. Действовали они тихо, быстро и слаженно. Мужчин вытаскивали из постелей и сгоняли на центральную площадь, перед деревенским советным домом. Тех, кто пытался сопротивляться, оглушали и тащили волоком. Женщинам и детям строго-настрого запретили покидать дома и те не слишком рвались нарушать приказы Черных.