Огонь между небом и землей
Шрифт:
— Ммм?
— Это твой подарок на день рождения, глупый!
— Мой подарок… лестница на рекламный щит?
Она закатила глаза и драматично вздохнула.
— Следуй за мной, — сказала она, взбираясь по лестнице вверх. Я сделал, как она сказала. Мы забирались по самой высокой лестнице, которую я когда-либо видел. Огромный щит, на который мы залезли, гласил: «2 бургера за 5 долларов в закусочной «Голодный Гарри». Я понял, что Алисса немного боялась высоты, потому что изо всех сил старалась не смотреть вниз. Вокруг рекламного щита были перила, чтобы удержать нас от свободного падения,
— Ты немного боишься? — спросил я, изучая вид внизу.
— Мм, может быть? Я думаю, что высота — это одна из тех вещей, о страхе которой ты не знаешь до тех пор… пока не поднимешься. Все равно, — она медленно обошла рекламный щит и вытащила корзину для пикника и завернутые подарки. — Иди сюда. Сперва открой подарки.
Я сделал, как она сказала, и, увидев подарки, почти сломался.
— Я не была уверена в том, какой именно фильм ты смотрел со своим дедушкой, так что взяла все DVD, которые смогла найти, — объяснила она. Я держал больше двенадцати DVD про галактики, и в этой куче был тот самый документальный фильм, который мы смотрели с дедушкой.
— Боже, — пробормотал я, сжимая переносицу.
— И, — она махнула в небо, — это лучший вид, который я смогла найти, чтобы рассматривать звезды ночью. Я колесила по городу несколько дней, пытаясь найти место. Знаю, что, возможно, это глупо, но я подумала, что тебе этот вид доставит удовольствие, — она нахмурилась. — Это глупо, не так ли? Мне следовало придумать что-то получше. В прошлые два года было лучше, и я просто подумала, что это было бы…
Я схватил ее за руку.
Она затихла.
— Спасибо тебе, — прошептал я, прикоснувшись свободной рукой к глазам. Я коротко всхлипнул и кивнул. — Спасибо.
— Тебе нравится это?
— Мне нравится это.
Я влюбляюсь в тебя…
Тряхнув головой, я попытался выбросить эту мысль из головы.
Я не мог любить ее. Любовь означала боль. А эта девушка была одной из двух хороших вещей в моей жизни.
Я вернул взгляд к небу.
— Если ты посмотришь туда, то сможешь увидеть созвездие Скорпиона. Каждый месяц некоторые созвездия видны лучше, чем другие. Оно начинается с нижней звезды, извивается кверху и затем разделяется на пять точек, становясь похожим на одуванчик. Антарес — самая яркая звезда в созвездии. Дедушка рассказывал мне, что она — сердце Скорпиона. Ты видишь ее? — спросил я, указывая. Она кивнула. — Миф рассказывает о том, что Орион, охотник, хвастался, что может убить любое животное на планете. Он был побежден скорпионом, а Зевс увидел эту битву. Поэтому он навечно поднял скорпиона на ночное небо.
— Он прекрасен.
— Ага, — прошептал я, глядя на нее, а затем переводя взгляд вверх. — Так и есть.
— Это тоже прекрасно, — сказала она.
— Что прекрасно?
Ее губы дрогнули, но она продолжала смотреть на звезды.
— То, как ты на меня смотришь, когда думаешь, что я не вижу.
Мое сердце пропустило один удар.
Она заметила, как я смотрел?
— Ты смотришь в мою сторону?
Она медленно кивнула.
— А потом, когда мы не вместе, я закрываю глаза и мысленно представляю тебя. В эти моменты я не чувствую одиночества.
Я
Я хотел открыть рот и сказать ей эти слова. Я хотел впустить ее в свою душу и рассказать о том, как я мечтал о ней. А потом вспомнил, кто она и кто я, и почему я не мог сказать ей этих слов.
Неловкая тишина стояла до тех пор, пока Алисса не спасла положение.
— О! Еще я сделала поздний-поздний ужин для нас, — воскликнула она, потянувшись к корзинке для пикника. — Сейчас я не стараюсь тебя оскорбить тем, что моя еда лучше твоей. Знаю, что ты привык быть лучшим поваром в городе, но, думаю, что в этот раз смогла превзойти тебя.
Она залезла в корзинку и вытащила контейнер с арахисовым маслом и сэндвичи с джемом. Я рассмеялся.
— Не может быть! Ты сделала это?
— С нуля. За исключением арахисового масла, джема и хлеба. Это все из магазина.
Это мой лучший друг, ребята.
Я откусил сэндвич.
— Джем из ягодного ассорти?
— Джем из ягодного ассорти.
— Разве ты не прелесть?
Она улыбнулась. И я почти умер.
— На десерт у меня есть малина и это, — она вытащила пачку «Орео». — Я подготовилась ко всему, не так ли? Вот, — она взяла печенье, разделила его, положила внутрь малину и снова сложила вместе. Потом она начала водить им, будто это самолет, перед моим ртом. Я широко открыл его, немного откусил и застонал.
Она вздернула бровь от удовлетворения.
— Ты стонешь от моих печений?
— Я определенно стону от твоих печений.
Она покачнулась и драматично вздохнула.
— Если бы мне давали доллар за каждый раз, когда парень мне это говорил.
— У тебя был бы один доллар и ноль центов.
Она толкнула меня, и я — больше для нее — сделал вид, что падаю. Я не мог решить, чего мне хотелось больше: ее губ на моих или ее слов. Идея объединить их привлекала меня больше, чем я думал.
Слова, ограничься словами.
— Какая у тебя самая большая мечта? — спросил я, отправляя немного малины в рот.
— Самая большая мечта?
— Ага. Кем бы ты хотела быть или что делать в будущем?
Она закусила нижнюю губу.
— Я хочу играть на фортепиано и заставлять людей улыбаться. Делать людей счастливыми. Знаю, что для многих, типа моей мамы, это мелко. И знаю, что эта цель для многих выглядит глупой, но это то, чего я хочу. Я хочу, чтобы моя музыка вдохновляла людей.
— Ты можешь сделать это, Алисса. Ты уже делаешь это, — я верил в ее мечту больше, чем мог выразить словами. Всякий раз, слушая ее игру на пианино, я чувствовал, как все страшные осколки моей жизни словно таяли. Звуки ее музыки дарили мне мгновения покоя и умиротворения.
— А у тебя? — спросила она, положив малину между моих губ. На самом деле я находился не в той жизненной ситуации, чтобы иметь возможность мечтать, но рядом с Алиссой все казалось немного более возможным.
— Я хочу стать шеф-поваром. Хочу, чтобы люди, придя в плохом настроении, уходили счастливые от того, что я положил в их тарелки. Я хочу, чтобы моя еда доставляла людям приятное, и они на несколько минут забывали бы обо всем том дерьме, которое происходит в их реальных жизнях.