Огонь между небом и землей
Шрифт:
Так мы и сделали, съев весь пирог. Когда я пошла к раковине, чтобы вымыть вилку, он схватил меня за руку.
— Нет, мы не можем вымыть ее. Мы должны поставить ее в рамочку, помнишь?
Когда его рука коснулась моей, сердце пропустило удар еще раз.
Наши глаза встретились, и он шагнул ближе.
— И просто, чтобы ты знала, ты прекрасна такая, какая есть, Али. На хер мнение твоей матери. Я считаю тебя красивой. Не только внешне — внешняя красота со временем исчезает — я имею в виду, во всех проявлениях. Ты просто чертовски красивый человек, так что на хер чужое мнение. Ты знаешь, как
Я кивнула, зная его жизненное кредо.
— На хер людей, заведи питомца.
— Вот это правильно, — ухмыльнулся он, отпуская мою руку. Мне стало не хватать его прикосновения еще до того, как он убрал руку. Логан начал зевать, и это отвлекло меня от моего непредсказуемого сердцебиения.
— Устал? — спросила я.
— Я бы поспал.
— Тебе придется уйти до того, как проснется моя мама.
— Разве я не всегда так делаю?
Мы пошли в мою спальню. Я дала ему пару штанов и футболку, которые стянула у него пару недель назад. После того, как он переоделся, мы заползли в мою кровать и легли бок о бок. Я никогда не спала в одной кровати ни с одним парнем, кроме Логана. Иногда я просыпалась, лежа головой на его груди, и, прежде чем отстраниться, слушала его сердцебиение. Он сильно храпел, дыша ртом. Когда он остался в первый раз, я не сомкнула глаз. Но со временем его звуки начали напоминать мне дом. И вот что получается: дом — это не конкретное место. Дом — это ощущение того, о ком ты больше всех заботишься, ощущение мира, которое успокаивает огонь в твоей душе.
— Все еще уставший? — спросила я, когда мы лежали в темноте, но мой разум все еще бодрствовал.
— Ага, но мы можем поговорить.
— Я просто задавалась вопросом. Ты никогда не рассказывал мне, откуда у тебя такая любовь к документальным фильмам.
Он провел пальцами по волосам, прежде чем закинуть руки за голову и посмотреть в потолок.
— Однажды летом я оставался у своего дедушки, незадолго до его смерти. У него был фильм про галактику, который пробудил во мне желание узнать больше обо… всем. Если бы я мог вспомнить название фильма, то, не задумываясь, купил бы его. То ли «Черная дыра»… то ли «Черная звезда»… — он нахмурился. — Я не знаю. Все равно. Мы с ним стали смотреть все больше и больше фильмов вместе. Это стало нашей фишкой. Это было лучшее лето в моей жизни, — казалось, его накрыла волна печали, и он посмотрел вниз. — После его смерти я просто продолжил нашу традицию. Возможно, это единственная традиция, которая у меня когда-либо была.
— Ты много знаешь о звездах?
— Многое. Если бы в этом городе было достаточно места, я бы показал тебе звезды без всего этого светового загрязнения, а еще и некоторые созвездия. Но, к сожалению, нет.
— Это очень плохо. Мне бы понравилось. Ну, я так думаю. Тебе следует сделать документальный фильм о своей жизни.
Он засмеялся.
— Никто не захочет смотреть его.
Я повернула голову в его сторону.
— Я захочу.
Он подарил мне полуулыбку и обнял, притягивая к себе. Его тепло всегда посылало искры по моему телу.
— Ло? — прошептала я, практически засыпая и тайно влюбляясь в своего лучшего друга.
— А?
Я открыла рот, чтобы сказать, но вместо этого получился лишь легкий вздох. Я опустила
Спустя несколько минут течение моих мыслей замедлилось. Спустя несколько минут я забыла, почему мне было так грустно. Спустя несколько минут я заснула.
Глава 3
Логан
В нашей с мамой квартире не было кабельного — это было отлично, и я особо не возражал. Когда я был ребенком, у нас было кабельное, но из-за моего отца оно того не стоило. Он оплачивал счета за него, и его бесило, что я сидел перед телеком какую-то часть дня и смотрел мультики. Словно он ненавидел то, что несколько минут в день я был счастлив. А потом в один прекрасный день он пришел в наш дом, забрал телевизор и отключил услугу.
В тот же день он ушел из нашей квартиры.
Это тоже был один из лучших дней в моей жизни.
Спустя какое-то время я нашел телевизор в мусорке. Это был маленький девятнадцатидюймовый телевизор с DVD-плейером, так что я принес из библиотеки кучу документальных фильмов и смотрел их дома. Я был человеком, который слишком много знал обо всем: бейсболе, тропических птицах, секретных военных базах — и все из документальных фильмов. Но в то же самое время я не знал абсолютно ничего.
Иногда мама смотрела их со мной, но чаще всего это были одиночные сеансы.
Мама любила меня, но я не сильно ей нравился.
Ну, это не совсем правда.
Трезвая мама любила меня, словно лучшего друга.
Накачанная наркотиками мама была монстром, и он стал единственным, кто жил в нашем доме в последнее время.
Иногда я скучал по трезвой маме. Иногда, закрыв глаза, я вспоминал звук ее смеха и изгиб ее губ, когда она была счастлива.
Перестань, Логан.
Я ненавидел свой разум за эти воспоминания. Они резали мою душу кинжалами, а позитивных, дающих сил держаться, почти не было.
Хотя мне было все равно, потому что я держал свой разум под кайфом — достаточно для того, чтобы забыть о той дерьмовой жизни, которой я жил. Если я имел возможность запереться в своей комнате с запасом фильмов и каким-нибудь хорошим дерьмом, чтобы покурить, то почти мог забыть о том, что несколько недель назад моя мама стояла на углу, пытаясь продать свое тело за несколько дорожек кокса.
Это был звонок от моего друга Джейкоба, на который я хотел бы никогда не отвечать.
«Чувак. Я только что видел твою маму на углу Джефферсон и Уэллс-стрит. Я думаю, что она мм… — Джейкоб остановился. — Я думаю, что тебе следует прийти сюда».
Во вторник утром я лежал на кровати, пялясь в потолок, пока фоном шел документальный фильм о китайских древностях, когда она выкрикнула мое имя:
— Логан! Логан! Логан, иди сюда!
Я продолжал лежать, надеясь, что она перестанет меня звать, но этого не произошло. Поднявшись с матраса, я вышел из спальни и нашел маму сидящей за столом в столовой. Наша квартира была крошечной, но даже несмотря на это у нас не было достаточно мебели, чтобы заполнить ее. Сломанный диван, грязный кофейный столик с пятнами и обеденный стол в окружении трех разных стульев.