Огонь на поражение (Атомный шантаж)
Шрифт:
Ворвавшись в комнату, Тихон увидел на узкой кровати связанного человека с кляпом во рту. Человек был неодет - его, судя по всему, застали в тот момент, когда он безуспешно пытался натянуть хотя бы рубашку. Рубашка валялась тут же, на полу, изорванная в клочья. Тихон подошел к столику у кровати, смел с него все, кроме "командирских часов" книжного червя. Потом выдернул изо рта пленника тугой кляп.
– Ты кто такой?
– спросил он таким тоном, что связанный человек предпочел ответить не мешкая.
– Полковник Борисов, ФАПСИ. Вы за все это ответите...
–
– Я инспектор информационной безопасности.
– Ближе к делу, инспектор,- процедил Тихон.
– Насколько нам известно, в верфях сейчас находится подлодка, которая для всех непричастных называется "Ястребом". Ты знаешь ее борт?
– Нет,- спокойно ответил Борисов.
– Я только поздно вечером сюда приехал. Мне должны были завтра все показать... на предмет инспекции.
– ФАПСИшник явно храбрился.
– Сейчас половина третьего. Почти ровно. Учти, у меня всего три минуты. Если я не узнаю, где журнал прибытий и все записи по судам, находящимся в ремонте, то поищу кого-нибудь посговорчивее. А ты,- Тихон щелкнул затвором "Беретты",- уже никогда и ничего инспектировать не сможешь.
В окно беспорядочно падали мощные лучи прожекторов, никем уже не управляемых, земля снова вздрогнула от взрыва. Все бы неплохо, но обстановка в целом Тихону не нравилась - шансы попасть на "Ястреб" уменьшались с каждой секундой. Если еще из города подкрепление появится... тут он услышал, как в отдалении гремят моторы. Катера, мать их за ногу! Морские ублюдки, чтоб им пусто было. На катерах наверняка есть, чем шарахнуть по берегу.
– Молчишь?
– заговорил Тихон с пленником, вертя в руках часы.
– А знаешь, я передумал, инспектор ты мой храбрый. Мне некогда.
– И он выстрелил в голень. Безо всякой паузы, не давая времени на хоть какой-нибудь ответ, продолжил говорить: - Следующая пойдет выше. Догадайся, куда. Ну а как догадаешься, сразу начинай рассказывать.
Человек на кровати корчился от боли, не имея возможности даже сжать рану руками. Тихон понимал. Однажды его ранили в ногу, и тоже никак не закрыть своей рукой пульсирующую боль - надо держать автомат. Иначе смерть навалится со всех сторон, и нельзя, нельзя делать что-либо иное, кроме как бездумно выцеливать человеческие фигурки, стрелять, забывая вытереть холодный пот со лба, и молиться, чтобы не задело еще одной шальной пулей.
Человек захрипел.
– Я скажу, скажу... это не здесь... соседнее зда... здание, не стреляй больше, не надо, не надо.. не надо...
Тихон поморщился. Он, как и полковник, знал истинную цену теперешнему геройству. Развал флота, пришедший вслед за развалом Союза, не оставил от прежних пехотинцев ничего, кроме умения воевать и показной отваги, там где дело касалось Родины. Временами Тихону приходило в голову, что все-таки отвага не показная, но он тут же разубеждался в этом... на примерах ли, как вот сейчас, или собственными размышлениями - неважно. Главное - эти недостатки отдавали власть тем, кто на данный момент сильнее и хитрее.
–
– Заткнись,- просто сказал Тихон.
– В соседнем - в пятом блоке, что ли?
– Да-а... в-вторая комната...
– Точнее. Что там?
Молчание в ответ, словно и не этому человеку он только что стрелял в ногу.
– Хочешь повторить?
– "Беретта" уставилась в пах смельчаку.
– Не-ет... С-сейф... там.
– Какой замок?
– Ко... кодовый. Вы не откроете, код на... с-сменили, на... на...
– Наверняка?
– сказал Тихон и, дождавшись кивка, почти вежливо добавил:
– Спасибо.
Он вышел, не вслушиваясь уже в затихающую стрельбу вне здания. Ну надо же, напоролись на морпех. Вот только, что здесь делать морпеху в такое время и в таком количестве? Морпех или гуляет, баб тащит в постельку, или служит до одурения, зарабатывая себе грозные прозвища, навроде "черной чумы".
Тихон решил, что их омеговские ребята, пожалуй, не уступят морячкам, а уж "Поворот" и подавно не должен. Но все еще только начиналось спускаясь по лестнице, он увидел пятна крови на ступеньках, приостановился, не вполне доверяя глазам, и дотронулся... Кровь. Его даже не интересовало, чья кровь. Тихон только удивленно качнул головой, поднял глаза. Коридор пустовал.
По лестнице он спускался неторопясь.
В дверях его встретил Гришка, стоявший как-то расслабленно, слегка неуклюже. Он сбросил рюкзак с автогеном на пол, обеими руками сжимая винтовку.
– Говори, не тяни,- Тихон на секунду выглянул за дверь и тут же отдернул голову.
– Нет там никого,- устало проронил Гришка, и только теперь Тихон обратил внимание, как тот бледен.
– Они отошли... их много, и катера.
– Какие катера?
– Тихон принялся рыться в Гришкином рюкзаке.
– Патрульные, какие еще. Шум моторов слышал небось...- парень вздрогнул. С его ладони, прижатой к холодному металлу оружия, капала кровь, алыми каплями разбиваясь о каменный пол.
– На лестнице твоя кровь?
Гришка отрицательно помотал головой.
– А это чья?
– Гурд ранен, пришлось рукой зажать, пока не перевязали.
– Ну я так и знал, что он доиграется. Бегает тут, суетится, как дите малое.
– Да ладно,- неожиданно вступился Гришка.
– Кто, как ты думаешь, патрульных снимал?
– Мне без разницы. Хорошая работа - не заслуга, а обязаловка.
Мимолетно Тихон решил, что правильно не стал добивать последнего информатора. Пусть будет кому рассказать о страшных террористах. Впрочем, кто это тут обозвал людей "Поворота" террористами?..
Забрав рацию, и найдя наконец бинокль, Тихон вышел на улицу. Ему стало холодно, и он недовольно выдыхал белые облачка пара в серое северное небо. Гришка шел следом, а в той стороне, откуда начиналась операция, чернели фигурки ретировавшихся боевиков. Пятый блок стоял напротив, такой же серый, как и остальные здания базы, и в нем не горело ни единое окно. А чуть дальше... чуть дальше было море. Верфи.