Огонь под дождем
Шрифт:
— Хорошо, Рэнд, я согласна!
Бистро оказалось именно таким, как он говорил, а кетчуп и музыка были превосходны.
Выпив второй стакан вина, Лейни расслабилась и даже повеселела. Временами она перехватывала заинтересованные взгляды окружающих. Рэнда, несомненно, узнавали, но не решались беспокоить.
— Ты знаешь, я стараюсь забыть, что ты — знаменитый доктор.
— Прекрасно. Это именно то, что я хочу.
—
— Нет, если это мешает моей работе. Или по вечерам, когда я нахожусь с человеком, на которого хочу произвести впечатление.
Мысль о том, что Рэнду надо что-то делать, чтобы произвести на кого-либо впечатление, показалась ей абсурдной.
— Ты, наверное, очень гордишься своей работой?
— Да! — Он отпил глоток вина, осторожно опустил стакан на стол, и, помолчав немного, чтобы собраться с духом, осторожно начал:
— Лейни, ты когда-нибудь слышала, чтобы мое имя упоминалось в связи со страной Монтараз?
— Да, — медленно проговорила она. — В прошлом году. Твое имя часто упоминалосьв заголовках местных газет, да, наверное, не только в них. Я помню, что ты был похищен, когда пытался передать лекарства нуждающимся селениям. Когда твой друг привез тебя назад в Хьюстон, пресса подняла большой шум вокруг твоего имени. Тебя называли героем.
— Пресса часто романтизирует худшие времена в моей жизни, — усмехнулся он.
— Не понимаю, ты ведь отправился туда, чтобы помочь тем людям, не так ли?
— Да! И я бывал там регулярно, но за последние несколько лет пресса забыла упомянуть, почему я чувствовал себя в Монтараз как дома, почему я так хорошо знал тех людей и их обычаи. — Он судорожно выдохнул и, глядя на нее в упор, выпалил: — Я был наемником, Лейни.
Он подождал несколько секунд, но она молчала.
— После окончания колледжа, — продолжил он, — я и Алекс решили, что нам необходимо совершить что-то значительное, чтобы перевернуть мир и сделать его лучше. Мы были идеалистами и думали, что сможем спасти эту страну в Центральной Америке, которая борется за свое существование. Впрочем, там мы быстро выросли и протрезвели.
Лейни продолжала молчать, и Рэнд не мог, как ни старался, понять, что происходит за этими изумрудными глазами.
— Какие слова ты ожидаешь от меня, Рэнд? Я думаю, что воспоминания, связанные с той страной и тем временем мучительны для тебя. Мне даже кажется, что ты не любишь об этом говорить.
— Я никогда не говорю об этом. — Он посмотрел на стакан с вином. Ее реакция отличалась от
— Нет. Мне жаль, Рэнд! Но, нет! Я не знала тебя тогдашнего, но в одном абсолютно уверена. Твоя забота о людях — не поддельная. Это сидит глубоко в тебе и это не приобретенное. Ты родился таким. Так созданы твои гены. Я допускаю, что твой идеализм может принести тебе разочарования или ненадолго ввести в заблуждение, но я хорошо вижу, что за человек ты — нынешний. Ни за что не поверю, что ты мог быть хладнокровным.
Рэнд, благодаря своей профессии, всегда старался соблюдать во всем объективность, и не так просто было взволновать его. Но никогда прежде он не слышал такого, что тронуло бы его так, как слова Лейни. Он хотел сказать ей, что она — самая чудная девушка, как внешне, так и внутри, которую ему приходилось встречать. Его охватило безудержное желание заключить ее в объятия прямо сейчас и сжимать ее до тех пор, пока она не почувствует всю силу его чувства, его любви к ней. Вместо этого, он сказал:
— Я просто хотел, чтобы ты знала.
— Почему?
— Потому, что очень важно, чтобы честность и откровенность лежали в основе отношений… двух людей, которые…
— Рэнд, прошу тебя, — прервала его Лейни, поднимая руку. — Я не знаю, что ты собираешься сказать, но может быть не стоит?
Он минуту смотрел на нее.
— Хорошо. Я слишком спешу, да? Это мой недостаток.
— Нет, сегодня действительно удивительный вечер, — засмеялась она. — Совершенно недавно ты признался, что ты — деспот, а теперь признаешься в очередном недостатке.
Он тоже засмеялся, перегнулся через стол и взял ее руку в свою. Как хорошо ее ладонь уместилась в его. «Они будто созданы друг для друга», — подумал он.
— Итак, как только я сказал, что честность и откровенность должны лежать в основе отношений двух людей, которые… нравятся друг другу… очень.
Лейни, запрокинув голову назад, рассмеялась. Бог мой! Несмотря на чувственное напряжение, окрашивающее их отношения, несмотря на «недостатки», в которых он добровольно признался, несмотря ни на что — он ей действительно нравился!
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил он, любуясь ею и наслаждаясь звуком ее смеха. — Устраивает ли тебя такой сценарий?
— Несомненно, доктор.
— Прекрасно, потому что вы, леди, нравитесь мне… очень… и я собираюсь сделать вам предложение.