Огонь подобный солнцу
Шрифт:
Войдя, Леон ущипнул ее за ухо.
– Не открывай цепочку, пока не узнаешь, кто там.
– Я узнаю тебя по запаху. Издалека.
Вслед за Леоном в комнату вошла худенькая девушка лет шестнадцати с каштановыми волосами. Она оценивающе посмотрела на Коэна и Марию и, откинув волосы назад, сбросила с плеч черный плащ.
– Это моя новая cocotte Тереза, – улыбнувшись, сказал Леон.
– Мы не особенно заняты, – ответила Мария.
– А некоторые из нас и вовсе не заняты, не так ли, cherie, – парировал Леон. Он повернулся к Терезе. – Раздевайся.
– Ты
– Раздевайся.
Девушка сердито глянула на Коэна. У нее были большие светло-карие глаза с длинными ресницами. Уголки ее изящного рта были опущены вниз. «Zut!» Расстегнув блузку, она скинула ее с плеч. Бюстгальтера на ней не было, ее груди были маленькие и круглые, как персики, посередине, в атласной ложбинке, сверкало маленькое золотое распятие. Она выскользнула из своих красных туфель, расстегнутая юбка, соскользнув вниз, упала к ее ногам. Поддев пальцами свои серебристые трусики, она сняла их и отбросила пальцем ноги в сторону. Она тряхнула головой, и ее волосы, словно блестящий коричневой водопад, упали вниз, доходя почти до талии.
– Voila, – она улыбнулась. – Достаточно?
– Que puta! – Мария презрительно усмехнулась. – Она слишком худа.
– Иди туда, Тереза, – сказал Леон, показывая на Коэна.
Она подошла. От нее исходил таинственно-сладковатый запах. Сквозь пушистый треугольник виднелись розовые губы.
– Пусть он ее опробует, – сказал Леон. – Цветочек, я даю тебе за него пятьдесят франков. – Наклонившись, он вложил деньги в ее записную книжку.
– Но она еще совсем юная, – возразил Коэн.
– Сделай так, чтобы ему было хорошо, Тереза, – сказал Леон, – если ты не хочешь вернуться на Маноск.
– Нет, – Коэн встал.
– Дорогой благородный рыцарь, – зашептал Леон, – тебе же, кажется, нужна работа, а? Должен же я тебя проверить. Так не упускай случая. – Он прошел в холл. – Я лягу спать. Проследи, чтобы они сделали свое дело, Мария.
– Если и я не усну, – проворчала она. Леон кинул из спальни на пол одеяло.
– Кому-то из вас придется спать на них. Утром определишь ее куда-нибудь, Мария.
– На улице д'Исоар есть детский садик.
– Полегче, Мария. Ты ведь тоже была когда-то молодой.
– Но не таким скелетом, как она.
– Мне бы надо было тебя сфотографировать, когда ты только приехала из своей благословенной Андалузии. Мария улыбнулась, глядя на Коэна.
– А ты уже так быстро собрался? Скоренько поднял la pistola? Дай же девочке поработать.
– Не нравится мне все это.
– А ты думаешь проституткам нравится? Тереза с отрешенным видом уже расстегивала ему рубашку. Увидев его рану, она помедлила, потом стащила с него брюки и принялась целовать и работать языком.
Он убрал волосы с ее груди. Маленькие коричневые соски были мягкими; он ласкал их, пока они не сделались упругими. Ее волосы щекотали ему живот; он провел руками по изгибу ее талии, чувствуя плавный переход к бедрам.
– Какая у тебя нежная кожа, Тереза.
– Такой меня создал Господь.
Он скользнул
Обхватив рукой бедра, он приподнял ее так, что мог слегка скользить по ее раскрывшимся губам, чувствуя, как они влажнеют от этого мягкого трения. Она вздохнула, закусив губу, когда он опустил ее на себя, и начала, слегка приподнимаясь, вращать бедрами, медленно пропуская его все глубже и глубже, пока он с силой не проник в самые ее глубины, и она, вздрогнув от боли, не дернулась вверх.
– Быстрее, – выдохнул он, – я не могу остановиться.
Приподнявшись, она продолжала круговые движения, отталкивая его каждый раз, когда он устремлялся вглубь, дразня его снова и снова, втягивая свой плоский, как у школьницы, живот при каждой его попытке. Волосы, свисая как вуаль, прикрывали ее грудь с поблескивавшим на ней крестиком. Взгляд – по-прежнему отрешенный, пока он, охваченный оргазмом, не ворвался в нее. Порывисто выдохнув, она сползла с него.
– T'as une cigarette? – спросила она Марию.
– Non.
Она повернулась к Коэну; он покачал головой.
– Merde. Где здесь туалет?
– Средняя дверь в холле. Не разбуди Леона.
– Судя по тому, как он трахается, он до Пасхи не проснется. – Тереза прошла через холл, от верхней лампы на ее худые щеки падала тень.
– Когда я только встретила Леона, – зевнув, сказала Мария, – он трахал меня четыре раза подряд. Сказал, что я подаю надежды.
– Странно все это.
– Стоит посмотреть, как это у нее получится. Коэн вытянулся на грубом одеяле. Тереза, свернувшись комочком, легла к нему спиной. Они укрылись другим одеялом и, словно соскользнув по склону усталости, быстро погрузились в темноту.
Он проснулся, когда Тереза переступала через него.
– У меня что-то с мочевым пузырем, – сказала она, возвращаясь; из туалета доносилось журчание воды. – Это оттого, что я спала на холодному полу.
– Мне жаль, что все так вчера получилось.
Она фыркнула.
– С чего это?
– Мало удовольствия, когда это так происходит.
– Жизнь не всегда такая, как хочется. – Она засопела.
Ему не спалось. «А вдруг у меня ничего не выйдет и весь этот ужас окажется бессмысленным? Все эти смерти забудутся, и о них так никто и не узнает. Если за мной так охотятся, то удалось ли Полу убежать?»
Утреннее солнце проникло сквозь пыльные окна; комната наполнилась уличным шумом.
– Ну теперь ты трахнешься со мной? – спросил Коэн Марию, когда они, сидя в кафе на углу, пили кофе с булочками.