Огонь со мной

Кузнецова Надежда

Было жутко, что под ногами бездна, но я предпочла просто плыть и слушать его голос.

– Ты сама сказала, что он смотрел на тебя обвиняюще. За что? Ответь мне, в чем твой брат может тебя обвинять?

– В том, что я…

Откровенно говоря, я сама не понимала. Я всегда ощущала себя старшей, а значит, ответственной за Ремиса. Когда мы были маленькими и у него возникали проблемы, он прятался за мою спину. Но когда мы повзрослели, в похожих ситуациях он просто игнорировал меня, только при этом смотрел на меня так, будто это я виновата в его проблемах. Это ощущение вечной вины за все, буквально за все, не отпускало меня.

Мысль о том, что я никчемная старшая сестра, стойко засела в моей голове, и на подсознательном уровне я всегда и во всем обвиняла себя, и только себя, чтобы при этом Ремис ни делал. Наверное, именно отсюда моя неуверенность в себе, моя извечная боязнь всего и вся.

– Не знаю, – призналась я, – не уберегла его от проблем, свалившихся на наши головы.

– От чего ты могла его уберечь?

– Ну теперь, как я понимаю, от лжи чародеев, от убийства наших родителей. Рад? Тебе это нравится? Мучения детей-магов тебе нравятся?

Я стала немного успокаиваться, пока нервными движениями по воде приближалась к Кремеру, даже дрожь в теле начала постепенно исчезать. Или, может быть, я привыкла к температуре воды.

– Нет – вот ответ на все твои вопросы. Ты не смогла бы уберечь его от смерти родителей. Твои родители совершили ошибку, а вы были слишком малы, чтобы сопротивляться и что-то решать.

Когда я уже почти успокоилась, позволяя голосу Кремера действовать на меня умиротворяюще, и почти доплыла, свежая волна эмоций накрыла меня: обида, новый уровень ярости, боль из-за смерти родителей, а еще слезы начали наполнять мои глаза, слезы от ощущения своего полнейшего бессилия. Я уже настолько устала физически и эмоционально, что была не способна маскировать свои чувства.

– Родители совершили ошибку? КАКУЮ? – Прокричала я, опять захлебываясь. – Их ошибка лишь в том, что они были маги, теперь я это понимаю! Чародеи убили их! УБИЛИ! Зверски! Мы с Ремисом, будучи маленькими детьми, были этому свидетелями и все слышали, ВСЕ! Сейчас я чувствую себя настолько глупой неудачницей из-за того, что не смогла все это понять раньше, не сообщила об этом Ремису!

Кремер нащупал мои руки, подтянул меня ближе и вновь усадил к себе на колени. Хотя вода и мешала тому, чтобы мы прижались друг к другу плотнее, но все же тепло его тела немного притупило во мне неуместную ярость.

– Шшш, девочка, не кричи.

Он обнял меня крепче, рукой обхватил мою голову и прижал к груди так, что я слышала размеренный ритм его сердца.

– Все мы теряем кого-то, но это не значит, что мы неудачники. Успокойся, Алика. Если твой брат из-за этого думает, что ты неудачница, он просто глупый щенок.

– Не говори так! – Хлюпая носом, но все сильнее прижимаясь к Кремеру, прошептала я.

Сидеть у него на коленях, когда он успокаивает твою израненную душу, это так благословенно приятно. Ярость неожиданно быстро сменилась благодарностью и… невероятным спокойствием, словно и не было в моей жизни последних событий, перевернувших мою жизнь с ног на голову.

– Конечно, ты его любишь, поэтому так реагируешь. Именно близкие могут причинить самую страшную боль, даже не думая об этом.

Кремер запустил пальцы в мои влажные волосы и начал нежно массировать голову.

– С чего ты взяла, что Ремис так к тебе относится? Когда я видел его в замке, он готов был голову отдать за тебя.

– Мне кажется, это был минутный порыв благородства.

– У благородства

не бывает минутных порывов, оно либо есть, либо его нет. Он бился за тебя, за свою сестру, и неважно, понимаешь ты это или нет.

Почему-то, разговаривая с чародеем о своих семейных проблемах, мне казалось это естественным и совсем не смущало. Странно!

Я немного расслабилась, даруя себе минуту слабости последовать за эмоциями. Чародей пытался заверить меня, что я ошибаюсь насчет брата. И мысль, что Ремис бился за меня, согревала и в некотором роде убаюкивала. Что может быть лучше этого? Так сильно хотелось поверить в то, что Ремис, несмотря на все свое ворчание, так же, как и я его, сильно меня любит и так же дорожит мной. Нет, я верила, вернее, хотела верить в это, но услышать подтверждение от постороннего человека было приятнее во сто крат.

– Чародеи… на той барже убили Ремиса?

– Не думаю. К моменту, когда я спрыгнул за тобой в воду, маги были вполне себе живые.

– Не смешно.

– А я и не смеюсь.

Кремер неслучайно оказался в воде? Он… спрыгнул за мной?

– Зачем ты прыгнул за мной? Хотел лично убить?

– Нет, хотел лично схватить тебя.

О! Ну еще лучше.

– Зачем?

Ответил он не сразу, явно задумавшись:

– Тебе не обязательно это знать.

Не успела я поразмыслить над его задумчивостью, как он развернул меня и прижал спиной к своей груди. Я не стала возражать. Мне было так приятно, что кто-то, кроме родителей, меня обнимает и успокаивает. Просто обнимает и произносит слова утешения, которые так мне необходимы.

За веру в слова явного врага о брате я готова была отдаться в такие нужные объятия, которые дарил мне Кремер.

Если бы еще месяц назад мне кто-то сказал, что он будет таким образом исцелять мою истерзанную душу, я бы рассмеялась, а сейчас прижимаюсь к его груди, а он продолжает гладить меня по голове, пальцами распутывая мои мокрые волосы. В этом не было ничего эротичного, просто мое сердце наполнялось благодарностью за подаренные минуты спокойствия.

Какое-то время мы еще оба молчали, погрузившись в размышления. В размышления, которые могут настигнуть любого, кто оказался в замкнутой пещере под водой.

– Что нам делать? Я имею в виду, как мы выберемся отсюда? Ты заметил, что вода соленая? Почему вода в реке соленая?

– Соленая вода и меня сбивает с толку, я пока не нашел этому объяснения. Но сейчас… – он тяжело вздохнул, – ты должна запустить огненный шар. Подкинь шар вверх, я его задержу, и мы сможем осмотреться.

Я мгновенно замерла, и он это почувствовал, поскольку его руки, которые разглаживали мои волосы до этого, тоже замерли.

Как признаться мужчине, к которому испытываешь сильные чувства, что мое владение огнем не так безупречно, как он полагает? Конечно, я запустила в него шар в том замке, но это была случайность, сюрприз даже для меня.

– Я не могу.

Эти три слова я произнесла с таким трудом, что напряглась всем телом. Я так часто произносила фразу «Я не могу», что она стала частью моей жизни. Я не могу произнести это заклинание, я не могу приготовить зелье, я не могу заставить брата полюбить меня… А что Кремер? А вдруг он после этих слов просто столкнет меня в бездну темной воды как нечто ненужное и бесполезное?

– Ты о чем? Ты кинула в меня шар, я лишь прошу повторить этот трюк. Выпусти шар вверх, чтобы я его подхватил.