Огонь в его крови
Шрифт:
Раскрыв их для меня, он принимает мой большой палец в свой рот и принимается ласкать меня именно так, как я ласкала его. И он снова издает то тихое, гортанное рычание, полное удовольствия.
— Как же хорошо, — выдыхаю я, и мое возбуждение вновь вызывает на его лице выражение абсолютного удовольствия. Я убираю палец из его рта, после чего жестом руки показываю, что хочу приложиться к его губам своими, и снова пытаюсь притянуть его к себе. Мое тело аж гудит от желания и волнения, и одна лишь мысль о том, что могу его поцеловать, прямо с ума меня сводит.
На этот раз он мне позволяет. Его большое
Я осторожно обхватываю его лицо руками, запрокидываю голову назад и приближаюсь к нему.
Когда я прижимаюсь к его губам, Кэйл остается непоколебимо одеревеневшим и неуступчивым, поэтому, сосредоточившись на шве его рта, я провожу по нему языком, полная решимости заставить Кэйла его для меня открыть. После минутного колебания он раскрывает губы, и я скольжу языком в жар его рта, стараясь не думать об этих невообразимо острых клыках. Он никогда не причинит мне вреда.
И к моему великому удивлению, его язык тут же сплетается с моим и начинает тереться в эротическом движении, от которого у меня пальчики на ногах загибаются. Я стону от удовольствия, удивляясь неожиданно открывшемся мне сюрпризу, насколько хорошо его губы ощущаются на моих. Похоже, он тоже наслаждается поцелуем, поскольку в его горле возобновляется низкое, мурлыкающее рычание. Схватив меня за бедра, он прижимает меня к себе, а его рот хищно набрасывается на мой.
Совершенно очевидно, что всякое первоначальное нежелание, какое бы ни было у Кэйла, сошло на нет — он преисполненный энтузиазма «целовальщик», и совершенно очевидно, что впредь он намерен играть доминирующую роль в играх наших уст. Я задыхаюсь, пораженная интенсивностью поцелуя.
В конце концов, он отрывается от меня ровно настолько, чтобы его губы ласкали мои в самом нежном в моей жизни поцелуе.
— Клау-да, — шепчет он, и то, как он произносит мое имя по слогам, вызывает у меня мурашки по коже.
— А ты, парень, все схватываешь на лету, — говорю я ему, запыхавшись. Мгновение спустя он подтверждает это еще больше, вновь целуя меня в губы, а затем начинает целовать вдоль моей челюсти и шеи, облизывая меня при каждом движении. Я заглатываю эту наживку, и мои руки начинают скользить по его теплой, золотистой коже. Он такой большой и сильный. Очень большой и сильный, повсюду, и мое внимание переключается на железный ствол его члена, вновь прижатого к развилке моих бедер.
— Клау-да, — шепчет он, и его губы опускаются ниже, к основанию моей шеи.
— Ммм, не останавливайся, — говорю я ему. Я не могу насытиться его ласками. Переживать о том, как это неправильно, я буду завтра. А сейчас я просто буду наслаждаться.
Но вдруг он падает передо мной на колени, и, к моему шоку, прижимается лицом между моих бедер. Он делает резкий вдох, и низкий, довольный рык раскатисто сотрясает все его тело. Большие руки обхватывают мои бедра, и он смещает меня вперед, а затем начинает языком ласкать мою киску так, как я целовала его.
Боженька милосердный!
Я теряю всякое подобие здравомыслия. Неужели я считала, что смогу когда-нибудь контролировать ситуацию?
— Кэйл. О Боже. Я…, постой…, это слишком много, — мои ощущения взрываются от каждого движения его языка по моему клитору.
— Клау-да, — бормочет он, не переставая лизать, поддразнивать и терзать меня каждым движением своего языка.
Я сжимаю в кулаках его густые локоны, а мои бедра начинают двигаться резкими толчками в ответ на каждое шершавое, горячее облизывание, которое он мне доставляет. Я ничего не могу поделать. Очень уж чертовски хорошо он умеет обращаться со своим ртом, и я нуждаюсь в этом. Ужасно сильно. Из моего горла вырывается слабый скулеж, и Кэйл удваивает свои усилия, с каждым движением своего языка становясь еще более увлеченным. И от интенсивности всего этого мои глаза закатываются.
И у меня нет абсолютно никакого желания его останавливать.
Глава 16
КЭЙЛ
Вкус Клау-ды просто невероятный. Не могу ею насытиться.
Меня удивило, когда хлынул запах ее возбуждения, как только мы коснулись друг друга. Сначала слегка, но чем больше я к ней прикасаюсь, тем больше ее запах наполняет воздух. Она не похожа на драконш, нисколько. Чтобы заставить себя возбудиться, ей не нужно вступать в драку. Она хочет, чтобы к ней прикасались, чтобы ее ласкали, хочет приложиться своими губами к моим.
Мне это нравится.
Я могу для нее это сделать. Неудивительно, что она столько раз говорила мне «нет» — я так и не понял нужные сигналы. Драконша перекидывается в свою ярко-красную боевую форму, чтобы привлечь внимание самца и бросить ему вызов сразиться. После этого, самец, победивший самку, должен решить, утвердит ли он ее как свою пару или будет дожидаться другую самку.
Я одерживал победы над многими самками, но ни одну из них до конца так и не утвердил. Мы с этими самками спаривались, и я их удовлетворял, но ни одной из них я так никогда и не отдал свое семя.
Я никогда не хотел обзавестись парой… до последнего времени.
Клау-да и станет моей.
Просто она совсем не похожа на драконш. Она не хочет драться со мной, чтобы продемонстрировать мне свое возбуждение. Она хочет приложиться своим ртом к моему, а еще, чтобы я ласкал ее кожу. Она показывает мне, как доставить ей удовольствие, как заставить ее истекать влагой от возбуждения и изнывать от желания. Это не имеет никакого отношения с вызовом на поединок, речь идет только о ласке.
Я люблю ублажать свою женщину. Люблю слабые звуки, которые она издает, то, как ее тело от моих ласк подергивается и выгибается. Она не сопротивляется и не говорит «нет». Вместо этого она цепляется за меня, желая еще. Поэтому я даю ей еще, утыкаюсь лицом в ее горячее влагалище, где ее аромат возбуждения самый густой, и пробую ее на вкус там.