Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
— Да, все так. Это могло бы помочь.
— Возможно. Но я не вступаю в компромисс с врагами Создателя. Я вступаю в контакт с проклятыми лишь для того, чтобы подвергнуть их наказанию.
— Папа, когда-нибудь это доставит нам большие неприятности. Надо не только брать, но и давать.
— Это приносило нам неприятности с того самого дня, когда я встретил твою маму. Я никому никогда не уступал и теперь восседаю на Троне Павлина. Ты опять говоришь, как твой дядя. Ты говоришь, как политик, а политика вызывает у меня отвращение.
Ясмид вовсе не повторяла
— Политика — тот инструмент, при помощи которого спорящие стороны решают свои проблемы, — заметила она.
— Политика — это интриги и заговоры, при помощи которых одни стараются решить свои проблемы за счет других, — возразил Эль Мюрид.
Сердцевиной любой власти является Бог, и Ученик говорит от его имени. Эль Мюрид не нуждался в политике, так как мир представлялся ему монолитной пирамидой, с вершины которой он вершит правосудие. Все Избранные должны повиноваться ему беспрекословно.
Однако Ученик оставался единственным человеком с таким видением мира. В последнее время, уже после того, как движение добилось первоначально поставленных целей, в нем появились ростки весьма зловещей политики. Приспешники Эль Мюрида, подобно голодным псам, начали драться за те крохи власти, который сыпались между его пальцев. Они постоянно вцеплялись друг другу в глотки, пытаясь утвердить себя как можно выше при новом порядке. Дня не проходило без того, чтобы ему не приходилось решать вопросы старшинства или привилегий своих приближенных.
— Они больше интересуются своими проблемами, а не задачами движения. Даже самые правоверные не сумели избежать этой ловушки. — Он помолчал немного, приводя в порядок мысли, а затем продолжил: — Может быть, дело в том, что мы чересчур быстро и слишком неожиданно добились успеха. После двенадцати лет борьбы победа сама упала нам в руки. Дела пошли настолько хорошо, что у них отпала необходимость стоять плечом к плечу против остального мира.
Его ужасала возможность того, что интриги и козни могут войти в привычку. Именно это погубило роялистов. Последние годы они только и занимались тем, что плели заговоры друг против друга да предавались своим тайным порокам.
Эль Мюрид страдал от своего бессилия. Семя зла распространялось по земле, а он ничего не мог сделать для того, чтобы выкорчевать его ростки. Никакие молитвы не могут спасти человека, отказывающегося быть спасенным.
Ученик стал старше, и теперь он видел недостатки своего движения, видел тайные тропы, пройдя которыми зло могло встать на пути истины. Теперь он понимал, что обращение правоверного ко злу может произойти настолько быстро, что остановить его практически невозможно.
Понимание это вовсе не помогало Ученику выйти из вызванной одиночеством депрессии.
Когда его состояние становилось невыносимым, он призывал Эсмата.
Наконец дети и Эль Мюрид добрались до места ранения Мириам.
— Закончат они когда-нибудь или нет? — спросил Сиди, указывая на монумент,
Монумент был сооружен не более чем на четверть. Камни, сложенные поначалу ровными штабелями, теперь образовывали бесформенные безобразные кучи.
— Даже наши каменщики захотели увидеть бывшие провинции Империи, — ответил Эль Мюрид. — Разве мог я остановить их силой, коли они возжелали нести Слово истины неверным?
— Плевать они хотели на Слово истины, папа, — с обычной для нее прямотой заявила Ясмид. — Им просто кажется, что грабить чужеземцев легче и прибыльнее, чем работать.
Эль Мюрид ответил дочери печальным кивком. В Воинстве Света было полным-полно людей, чьи навыки было бы полезнее использовать дома. Иногда Ученик чувствовал, как к его сердцу прикасаются щупальца страха. Дело в том, что Хаммад-аль-Накир всегда испытывал недостаток в искусных ремесленниках. Военное поражение вообще могло уничтожить эту группу населения, отбросив страну назад в период варварства. Столетия оказались не способны изменить его народ. Люди по-прежнему отдавали предпочтение грабежу перед созиданием.
Он решил сменить тему разговора.
— Но больше всего сейчас мне нужна вода, — сказал он. — Миллионы галлонов воды.
— Что? — спросила Ясмид. Она собиралась предложить отцу приказать Нассефу присылать захваченных в плен ремесленников на замену отправившихся на войну местных умельцев.
— Вода. Эта наша самая большая потеря, связанная с падением Империи. Не знаю, как… Может быть, один только Вартлоккур способен вернуть нам дожди.
Эти слова пробудили у Сиди какой-то интерес, и Эль Мюрид продолжил:
— В некоторых местах почва достаточно плодородна. Но воды там нет. Растительности у нас так мало потому, что даже редкие дожди уходят в землю… Еще во времена Империи леса были вырублены на строительство и топливо. Затем пришли варвары. Они допустили засоление больших участков, а в других местах их козы и овцы вытоптали плодородный слой. И после этого чародей Вартлоккур остановил дожди.
Ясмид посмотрела на него с легкой улыбкой и спросила:
— Чем ты занимался, папа? Ходил по секрету ото всех в школу?
— Нет, в школу я не ходил. Просто прочитал исследования, проведенные чужеземцем по имени Радетик. Их обнаружили после захвата Аль-Ремиша. Весьма любопытно. Оказывается, Юсиф и я во многом преследовали одни и те же цели.
— Разве не ты говорил, что приспешники Властелина Зла иногда неумышленно вершат дела на пользу Творца?
— Да, это так. Но прошу, никому ни слова. Я готов воспринять идею чужеземца. Но лишь после того, как будет воссоздана Империя и у нас окажется достаточно рабочих рук. Радетик считает, что богатство природы может быть восстановлено. Для этого следует пустить русла некоторых рек по новым каналам. На работу уйдет время жизни трех-четырех поколений. Его это приводило в отчаяние. Но мне идея нравится. Необходимо поставить перед Избранными отдаленные цели. Если этого не сделать, Королевство Покоя очень скоро превратится в гнездо свар.