Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
Вначале послышался скрип гравия под чьими-то ногами, а затем позади толстяка метнулась тень. Никакое создание пустыни так быстро двигаться не могло.
Но Насмешник оказался еще проворнее. Не оглядываясь, он рухнул на землю, откатился в сторону и пружинисто вскочил с мечом в руке.
Убийца — молодой солдат из Тройеса — от изумления открыл рот. Ни дно человеческое существо не способно так быстро двигаться, не говоря уж о каком-то толстяке.
Насмешник пошел в наступление. Его клинок начал смертельный танец, рассыпая во все стороны
— Лично я есть в полном недоумении, — произнес толстяк, вынуждая противника сесть на камень. — Подавлен тем затруднительным положением эпических размеров, в котором оказался. По полному праву я обязан лишить жизни покушавшегося на меня человека, дабы преподнести урок хищному старику, пославшему его. Разве не так? Я должен ввести его в ужас. Но увы. Лично я не смог избежать болезни, имя которой — милосердие. Может быть, я лишен и чувства мстительности? — На его губах заиграла зловещая улыбка, и он закончил: — Нет, указанного я вовсе не лишен.
Он принялся плясать, изгибаться и кривляться, однако острие его клинка ни на дюйм не дрогнуло, упершись в адамово яблоко солдата. Он провыл несколько непристойных кабацких песен на ломаном алтейском, одновременно делая пассы свободной рукой, словно призывая Силы Тьмы.
— Вот и все, мой друг, — закончив кривляться, сказал Насмешник. — Работу подобную следовало проделать. На тебя наложено проклятие проказы. Чрезвычайно специфическое.
Солдат задрожал. Более ужасной судьбы представить было невозможно.
— Специфическое чрезвычайно, — повторил толстяк. — Указанная проказа возникнет лишь тогда, когда проклятию подвергнутый устами своими начнет произносить лживые слова. — Зловеще хохотнув, Насмешник продолжил: — Ты все понял? Единственная ложь — и проклятие начнет действовать. Через несколько часов твоя кожа пожелтеет. А через несколько дней плоть примется слезать с костей. Ты начнешь вонять, как залежалый мертвец. Слушай меня. Если наш господин генерал призовет неудачливого убийцу в качестве свидетеля, упомянутый должен говорить правду. Точную. Иначе…
Толстяк повернулся на каблуках, завершил прерванное дело, поймал лошадь и занял свое место в колонне. Все это время он продолжал хихикать про себя. Глупый солдат попался на удочку.
Приближаясь к Аль-Ремишу, Насмешник тихо ворчал и сыпал проклятиями, в то время как его спутники шумели совсем по иному поводу. Им не терпелось узреть Святой Город и посетить Святилище Мразкима. Насмешник же время от времени покрывался холодным потом. Для него наступало самое трудное время. Именно здесь он скорее всего мог встретить знакомые лица. Именно здесь обитал Сиди. И именно здесь перед Саджаком открывались самые лучшие возможности.
Армия Эль Надима, собравшись на краю чашеобразной долины, смотрела вниз на Аль-Ремиш.
— Где же те дивизии, которые я отправил раньше? —
По мосту проскакал одинокий всадник. Поднявшись по склону, он прокричал:
— В Аль-Ремиш вы не вступаете! Повелитель повелел мне передать вам приказ двигаться на запад.
— Но…
— Такова воля нашего повелителя Ученика. — Было заметно, что посыльный испытывает некоторую неловкость. Он передавал приказ, который сам не одобрял.
— Мы проделали большой путь, и нам хотелось бы поклониться Святилищу.
— Может быть, когда вы вернетесь…
— Что здесь происходит? Что случилось? — спросил Эль Надим. — Наверняка за этим что-то стоит. Разве не так?
Посыльный едва заметно кивнул, но вслух произнес:
— Ученик запретил кому-либо со стороны появляться в городе. — Указав на южный склон долины, он добавил: — Даже паломникам, даже если там только старики, женщины и дети.
— И военачальникам тоже? Неужели он меня не примет?
— Нет. Мне поручено принести вам извинения от его имени и передать его слова о том, что со временем вы все поймете. Он сказал, что с вами будут его молитвы. — С этими словами гонец развернул коня, и начал спуск в долину.
После продолжительного раздумья Эль Надим произнес:
— Мы встанем здесь лагерем на ночь. Может быть, к утру он передумает.
Однако и утром ничего не изменилось. Казалось, что Аль-Ремиш полностью игнорирует присутствие армии.
Насмешник облегченно вздохнул, когда колонна возобновила движение по пустыне. Теперь, оказавшись в безопасности, он мог сосредоточить все внимание на Саджаке.
Безумный старец был чрезвычайно осторожен. В Аргоне он получил весьма впечатляющий урок.
Насмешник обнаружил скорпионов в своих сапогах. Во вьюке с постелью он нашел ядовитую змею. На самом узком и опасном участке горной тропы, едва не угодив в голову его лошади, пролетел здоровенный обломок скалы. Вода в его фляге оказывалась отравленной, и он опасался, что та же участь постигнет и пищу, если он перестанет питаться из общего солдатского котла.
Саджак завел себе телохранителей, не позволявших Насмешнику приближаться к старику.
Саджак для Насмешника становился настоящей костью в горле. С точки зрения Насмешника, для решения проблемы больше всего подходил яд. Субстанция, которая могла бы вызвать остановку сердца…
Остановка сердца. Саджак стар, и сердце его может быть слабым. Может быть, напугать его до смерти, использовав для этого магию внушения Вуду, с которой ему и Гучу довелось познакомиться в Ипопотаме?
Планы и задумки кружились в его мозгу словно пьяные бабочки. Разве его не считают колдуном? Почему бы ему не устроить представление, которое заставит старого мерзавца поверить в то, что он уже находится на пути в иной мир. Ведь Саджаку точно не известно, был ли Насмешник учеником Ариститорна или нет.