Огонь в его ладонях
Шрифт:
Бои, которые Нассеф вел во имя Эль Мюрида, собрали свою дань жизнями.
Ученик ехал рядом с белой верблюдицей, держа дитя на коленях.
— Она у нас такая милая, тихая крошка, — восхищался он. — Просто чудо. Господь так милостив к нам, Мириам, — закончил он и поморщился.
— Опять нога?
— Да.
— В таком случае тебе лучше отдать крошку мне.
— Нет. Такие моменты теперь случаются крайне редко. И со временем будут ещё реже. — Побыв с минуту наедине со своими мыслями, он продолжил:
— Когда же
— Ты о чем?
— Сколько времени пройдет до тех пор, когда мы наконец восторжествуем? Когда я смогу создать дом и мирно жить с тобой и с ней? Мы скачем этими тайными тропами три года, а мне кажется, что все тридцать.
— Никогда, любовь моя. Никогда. И как жене мне ненавистно признавать это. Но после того как с тобой побеседовал Ангел, ты навсегда стал Эль Мюридом. До тех пор пока Господь считает необходимым оставлять тебя среди живых, ты останешься Учеником.
— Знаю. Знаю. Это просто моя смертная сущность желает невозможного.
Некоторое время они ехали молча. Затем Эль Мюрид произнес:
— Мириам, я страшно одинок. Кроме тебя у меня никого нет.
— Тебе принадлежит половина пустыни. Кто приносит тебе воду и пищу из поселений? Кто несет слово Истины в места, где ты никогда не бывал?
— Я говорю о друге. Простом, заурядном личном друге. О человеке, с которым я мог бы играть так, как играл в детстве. О существе, с которым можно было бы поговорить. О таком друге, который был бы способен разделить страхи и надежды простого человека по имени Мика, а не только следовать безумным устремлениям Эль Мюрида. Уверен, после смерти Фаты ты чувствуешь то же самое.
— Да. Супруга Эль Мюрида обречена на одиночество, — немного помедлив, она сказала:
— Да, но у тебя есть Нассеф.
— Нассеф — твой брат, и мне не хотелось бы плохо говорить о нем в твоем присутствии. Я люблю его словно своего брата. И как брат многое прощаю ему. Но мы никогда не станем настоящими друзьями, Мириам. Мы останемся лишь союзниками.
Мириам не стала спорить. Она знала, что все сказанное — правда. У Нассефа также не было никого, перед кем он мог бы излить душу. Дружба между мужем и братом не может расцвести до тех пор, пока они не уверены до конца друг в друге.
Это было трудное и очень долгое путешествие. В конце его Нассеф был вынужден жестоко подгонять своих спутников. Все бесконечно устали. Все, но только не Нассеф. Казалось, что он вообще не знает усталости.
— Это здесь, — восхищенно прошептал Эль Мюрид, забыв про боль в лодыжке, — Себил-эль-Селиб.
Луна в три четверти заливала светом окруженное горами поле, которое в сердцах Детей Хаммад-аль-Накира уступало лишь Аль-Ремишу. Задолго до этого она занимала второе место и в сердцах их имперских предков, уступая лишь Ильказару.
Над полем, где размещалось Святилище и монастырь, господствовала очень древняя
Название Себил-эль-Селиб означало Крестный Путь, и появилось оно в память об одном событии.
Именно на этом поле в первый день первого года текущего летосчисления родилась империя. Первый Император укрепил свою власть, распяв в этом месте на крестах тысячу своих противников. Первоначально это название получила тропа через перевал, по которой обреченные аристократы шли к месту своей гибели, неся на плечах кресты, на которых им предстояло умереть. От поля тропа шла дальше, связывая Внутренние провинции с морем Коцум.
Битая всеми ветрами Твердыня с самых первых лет империи охраняла перевал, а вовсе не Святилище или монастырь, над которыми господствовала.
— Здесь началось земное существование отца нашей мечты. Именно на этом месте появился на свет Первый Император. Так вдохнем же полной грудью тот же воздух, что вдохнул когда-то он.
Нассеф ничего не сказал. Он с почтением взирал на это место, впитавшее в себя всю историю. Однако, по правде говоря, оно казалось ему немного простоватым.
Такое же впечатление оставил у него и Аль-Ремиш.
— Нассеф.
— Да.
— Мы готовы?
— Да. Вначале Карим поведет Непобедимых. Они преодолеют стены и откроют ворота для остальных. На захват Святилища и монастыря я направлю малочисленные отряды.
— Я не воин. Не командир. Я всего лишь орудие в руках Творца. Но мне хотелось бы внести небольшие изменения в твой план. Я предлагаю перекрыть дорогу к побережью. И оставить отряд со мной. Я не желаю, чтобы хотя бы один из них скрылся.
Нассефу показалось, что он ослышался. Ведь Эль Мюрид постоянно донимал его тем, что требовал сохранять жизнь врагам, прощая их прегрешения.
— Я размышлял на эту тему на протяжении всего нашего пути. У Господа в этом месте друзей нет. Здесь только солдаты короля и те, кто избрал для себя ложный путь. Кроме того, мы должны дать совершенно четкий знак тем, кто польстился на соблазны Властелина Зла. Прошлой ночью я молился, прося наставить меня на путь истинный, и мне было откровение. Наша Вторая Империя должна родиться на крови врагов на том же месте, где родилась Первая Империя.
Нассеф удивился, но протестовать не стал.
— Как скажешь, так и будет, — ответил он.
— Убей их всех, Нассеф. Даже грудных младенцев на руках у матерей. И пусть отныне ни один человек не смеет думать, что он может избежать ярости Божьей.
— Как скажешь.
— Можешь приступать. — Но не успел Нассеф сделать и дюжины шагов, как Эль Мюрид снова позвал его.
— Нассеф.
— Да?
— В этот миг, перед тем как начнется вооруженная борьба, я провозглашаю тебя своим военачальником. И даю тебе титул Бич Божий. Будь достоин этого имени.
— Не сомневайся. Я не испытываю страха.