Огонь в крови
Шрифт:
– Ну, если ты полагаешь, что я способна на такую же глупость, как мама в свое время, – бежать из дома, чтобы выйти замуж за любимого человека, то ты очень ошибаешься! Я не собираюсь устраивать скандал: ты же знаешь, что разведенных женщин в обществе подвергают остракизму.
– И зная об этом, ты готова рисковать? – с замиранием сердца спросила Пандия.
– Раз ты мне помогаешь, я ничем не рискую. Если тебя увидят на похоронах герцога, то никому и в голову не придет, что я отсутствую. Подумать только, это дает мне возможность побыть
– Но твой супруг не должен меня видеть, – вскричала в ужасе Пандия, – твой муж наверняка сумеет уловить разницу между нами!
– Внешне между нами нет никакой разницы. Никто не в состоянии отличить тебя от меня, если мы не вместе.
– Однажды мы с папой говорили о близнецах, – помолчав, возразила Пандия, – мы обсуждали Кастора и Поллукса, тех самых древнегреческих близнецов, которые принадлежали к сонму богов.
– И до чего же все эти россказни были скучны, – усмехнулась Селена.
– И я сказала папе, – проигнорировав замечание Селены, продолжила Пандия, – что когда близнецы идентичны, как мы с тобой, то они могут в шутку притворяться друг другом, так как невозможно определить, кто из них кто.
– Но я об этом тебе сейчас и твержу, – нетерпеливо возразила Селена.
– Папа тогда ответил, что если это женщины-близнецы и одну из них любит какой-нибудь мужчина, то он никогда не примет за возлюбленную другую женщину.
– А в это я не верю!
– Ты действительно думаешь, что если я предстану перед Айвором, притворившись тобой, то он ничего не заподозрит?
– Не знаю, как ответить на твой вопрос, но уверена, что мой муж Джордж не заметит никакой подмены.
– Ты хочешь сказать, что муж в тебя не влюблен? – полюбопытствовала Пандия.
– Во всяком случае, не так, как ты себе это представляешь. Кроме того, мы уже довольно давно женаты, а Джордж не столь молод…
Селена говорила очень откровенно, и Пандии вдруг пришло в голову, что, возможно, сестра сильно преувеличивала, утверждая, что брак с Джорджем принес ей исполнение всех желаний. Что касается материального положения – возможно. Но увы, здесь не было места ни любви, ни самозабвенному экстазу, которые она познала с другим мужчиной.
Всю дорогу, словно не в силах совладать с чувствами, Селена откровенничала с Пандией о своей любви к князю Айвору.
– Знаешь, Пандия, как только я его увидела, я почувствовала, как сердце подпрыгнуло у меня в груди. Я сразу поняла: вот он, мужчина моих грез, о котором я мечтала еще до того, как покинула родной дом.
– И у него были такие же чувства к тебе?
– Ну, конечно! Он даже сказал, что когда увидел, как я приближаюсь к нему через большой зал в Девонширском дворце, то подумал, что я озарена светом небес и вовсе не смертное существо, но Олимпийская богиня!
– Папа оценил бы эти слова…
– Если бы папа побольше рассказывал о богах, которые красивы, как Айвор, то
Пандия хотела возразить сестре, но это было бы бессмысленно. В то время, когда ее приводили в восторг рассказы о древнегреческой мифологии и философии, когда она вдохновлялась примером удивительных созданий, о которых шла речь в папиных историях, Селена откровенно скучала. Пандии очень хотелось поделиться с ней своими возвышенными чувствами, и однажды она спросила отца:
– Как дать понять Селене, насколько это все интересно и как сильно древние греки повлияли на мышление всего цивилизованного мира?
– Тут мы бессильны, – тихо ответил отец, – и ты, любимая моя девочка, никогда не жди от людей того, чего они не в состоянии тебе дать.
Пандия потом часто вспоминала, как он это сказал, и мысленно соглашалась с отцом. По мере того как шло время, она все больше понимала, что напрасно старается воздействовать на Селену, пытается изменить ее… Это было бесполезно. Независимо от того, в чем состоит красота, она не сможет заставить Селену посмотреть на нее так же, как смотрит она, Пандия.
А вот сейчас красота, которой раньше восхищались только они с отцом, вдруг открылась и взгляду Селены, пусть и совсем иначе, в облике мужчины, в виде незаконной любовной связи. Но Пандию это шокировало.
– А так как я его люблю, – продолжала Селена, – то хочу быть для него совершенством. Хочу быть настолько прекрасной, чтобы он и не подумал взглянуть на кого-либо еще; хочу быть такой умной, чтобы он говорил только со мной!
– Уверена, что по части красоты с тобой никто не сравнится, моя дорогая!
– Надеюсь! – согласилась Селена. – Но только посмей, Пандия, выглядеть завтра так, что все начнут твердить, будто я еще никогда «столь замечательно не выглядела»! – Но тут она презрительно рассмеялась. – Хотя мужчины-англичане только и способны, что на такие вот постные комплименты. Ах, если бы ты слышала, что о моей красоте говорит сам Айвор, – и она восторженно хихикнула. – Он называет меня «своим сердечком» и сравнивает «с упавшей с неба звездой», с которой не расстанется никогда!
И проговорила она все это с такой страстью, что Пандия поняла, что тоже невольно прониклась к их любви. Но тут совсем другим тоном Селена добавила:
– Я никогда и ни за что с ним не расстанусь. И никто его у меня не отнимет! Если это удастся какой-нибудь женщине, то, клянусь, я ее убью!
– Селена, как ты можешь говорить такое?
– А что, это звучит слишком драматично? Ну значит, дело в моей венгерской крови, и поэтому мама виновата в моей чрезмерной страстности. Ей надо было выйти замуж за приятного, умеренного в своих чувствах и желаниях англичанина, и тогда бы мы с тобой были невозмутимыми, чопорными и очень правильными девицами, которых всем бы ставили в пример!