Огонь в твоём сердце
Шрифт:
Лирак молча кивнул и побежал выполнять приказ. Фьялбъёрн еще некоторое время смотрел на небо, а потом, послав ему парочку проклятий, направился к каюте. Сегодня не та ночь, когда гостью можно оставлять одну.
В каюте горели свечи, по всей постели валялись раскрытые книги с пожелтевшими страницами. Драуг потянул носом. Раньше здесь всегда царил запах трав и дерева, но теперь к нему еще примешивались едва различимые нотки мускуса. Ворожея, лежа на животе, изучала потрепанный свиток. Она был настолько поглощена чтением,
Фьялбъёрн замер, разглядывая девушку: черные брови сурово сведены, нижняя губа закушена и уже припухла, пальцы теребят кончик косы, наматывая тугие завитки. А рубашка и тонкие штаны так облегают тело, выделяя маленький упругий зад, гибкую линию спины, округлость прижатой к постели груди, что в глазах темнеет. Вот уж зрелище – куда такую на палубу пускать? И месяцем в постели, как было обещано, явно дело не обойдется.
– Йанта, – тихо позвал он.
Ворожея подняла голову и вгляделась в него. Книжные чары, кажется, ее еще не отпустили, однако спустя миг девушка тряхнула головой и улыбнулась:
– У тебя тут целая сокровищница, ярл.
Перекатившись и сев на постели, она указала на одну из книг.
– Где взял такое чудо? Зеркальные страницы, что отражают душу, – большая редкость. Многие уважаемые маги передрались бы из-за нее.
– Море, – кратко ответил Фьялбъёрн, подходя к постели и присаживаясь рядом. – Море всегда приносит дары.
Он прямо смотрел на ворожею, словно давая понять, что та тоже входит в список этих даров. Однако девица не смутилась, нахально и невинно улыбнувшись в ответ:
– Буду знать, ярл, – и тут же перевела разговор в другое русло: – А куда мы направляемся?
– К островам Морского народа, – ответил Фьялбъёрн. – Нужно кое-что решить с их повелителем. Он обещал помощь в драке с нашим скользким приятелем Вессе. Островитяне хоть и умудряются жить в мире и с водяными, и даже с самим Янсрундом, соседству такому не рады. Повелителя Холода, конечно, не изгонишь, но хотя бы чем меньше нечисти будет поблизости – тем лучше.
Ворожея потянулась к стоявшему на столике кубку, но не удержалась и подхватила вместо него медовый орех. Фьялбъёрн усмехнулся. Ай да Тоопи, где только взял? Еще вчера было понятно, что гостья кракену понравилась – больно уж шустро он выполнял приказания своего ярла и готовил еду для принесенного волнами подарка моря.
– А что за Морской народ?
За стенами каюты раздался оглушительный гром, следом за ним – пронзительный вой. Фьялбъёрн не шелохнулся. Ворожея замерла и прислушалась, затем посмотрела на него, словно задавая немой вопрос.
– Маргюгровы пляски, – процедил сквозь зубы драуг. – Неприятная сегодня ночка будет. Призрачный шторм за бортом.
– Призрачный шторм? Что это? – повторила девушка, распахнув глаза так, что длиннющие ресницы взметнулись крыльями ночной бабочки. – И насколько он может навредить?
– Посмертный
Он вздохнул. Возможно, пронесет в этот раз? Взмахнул рукой – и свечи погасли. Призраки всегда идут на свет. Жаль, что и в темноте видны их мерцающие мутным, будто гнилое серебро, тела. С призраками встречаться не хотелось, даже зная, что они давно – ничто. Но когда ничто обретает черты твоего близкого или любимого человека, шепчет его голосом, тянет руки – становится не по себе.
Новый раскат грома заставил вздрогнуть.
– Йанта… – шепнули шелестящим голосом.
Ворожея вскинула голову, вглядываясь в угол каюты. Там серебрился призрак – стройный юноша, явно не северянин. Тонкокостный, миловидный, в нем было даже больше девичьего, чем мужского. Он медленно выступил вперед. Фьялбъёрн краем глаза следил за ворожеей – та словно превратилась в камень и не отрывалась взглядом от появившегося юноши.
– Йанта… – снова прошелестел голос.
В нем было столько боли и ужаса, что даже драуг вздрогнул. В призрачный шторм приходят только те, кто умер. Что же произошло с парнем и зачем ему ворожея?
– Мы здесь из-за тебя, – выдохнул второй голос.
Возле юноши появился еще один. Постарше и пошире в плечах, но во взгляде столько же боли и какая-то холодная мерзкая ненависть.
– Киран, Аршак…
Показалось, или побелевшие губы Йанты произнесли два имени? Она сидела напряженная, будто не в силах отвести завороженный взгляд. Да будет проклят прах Спокельсе во веки вечные!
Фьялбъёрн обнял девушку за плечи и притянул к себе. Провел ладонями по спине, услышал рваный выдох.
– Это только призраки, – шепнул на ухо, касаясь его губами.
– Здесь… из-за тебя…
– По твоей вине…
– Зачем ты сопротивлялась? Почему не отдалась Салибу сама?
Йанта, тихо всхлипнув, закрыла глаза и стиснула зубы. Тьма, что сочилась у нее из души и памяти в первую ночь, снова подняла гадючью голову – Фьялбъёрн не видел ее, но чувствовал, как голой кожей чувствуют омерзительное прикосновение чешуи. А порождения Спокельсе растянули губы в одинаковой мерзкой улыбке.
– Йанта…
Снова огладив напряженную, как камень, спину, Фьялбъёрн чуть ли не силой уложил девушку на постель. Властно и сильно прижался к губам, не давая ни выдохнуть, ни возразить. Ласкал и гладил гибкое тело, заставляя, приказывая расслабиться. И через какое-то время ворожея дрогнула, ее руки обвили шею Фьялбъёрна, рот приоткрылся шире, впуская, давая возможность целовать крепче и яростнее.
– Не слушай, – выдохнул драуг в раскрасневшиеся губы, провел по ним языком. – Их нет, ничего нет. Только я и ты. Эта каюта принадлежит только нам.