Огонь в твоей крови

Ежова Лана

— С должностью, куколка моя, — послышался чуть хрипловатый голос Геннадия Андреевича, — пусть она станет первой ступенькой в твоей карьерной лестнице.

— Спасибо, котик, без тебя я карабкалась бы на нее очень долго, — томно поблагодарила Наташа. — Да и то, если бы Марина уступила дорогу. Ты ведь знаешь, у нее хватка бультерьера.

— Давай не будем об Орловой? — Катя не видела, но по тону предположила, что мужчина недовольно поморщился. — Артем удивился, но вмешиваться в мою кадровую политику не стал.

Катя вспомнила,

что Артем Евгеньевич — управляющий. В своих рассказах тетя хорошо о нем отзывалась. Она, как показалось племяннице, даже испытывала к нему симпатию.

Громкие звуки поцелуев едва не прогнали Катю прочь. В принципе-то она выяснила, что хотела.

— Но Марину придется уволить, Ген, иначе она вмешается, когда ты подставишь Артема перед хозяином.

Петрашова, пораженная, замерла.

— Зачем? Артем уже подмахнул договор, не читая.

— Значит, не хочешь увольнять, да? — В женском голосе зазвучали ехидные нотки. — Не хочешь, потому что она тебе нравится, да?

— Нет, рыбка моя, мне нравишься ты одна… Просто на Марину можно повесить недостачу или что-нибудь еще…

— А, ну тогда ладно. Котик, иди ко мне, я тебя зацелую…

Дальнейшее ускользнуло от Катиного восприятия. Ее трясло от гнева. Как?! Как люди могут быть такими бесчестными и жестокими? Та же Наташа. Она ведь знает, что подруга воспитывает племянницу одна. Что тянуть груз ответственности ей довелось с самых первых дней жизни Кати. Что из-за нее не смогла доучиться в институте и устроить личную жизнь. Они ведь дружили еще со школы! И такая подлость.

Катя прижалась горящей щекой к холодным красным кирпичам стены. Услышанное причиняло почти физическую боль. Гнев и обида стремительно заполняли ее изнутри, грозя вырваться наружу. Внезапно Катю затрясло мелкой дрожью. Не от холода. Ей стало жарко. Невыносимо жарко. И больно. Девочка сжала кулаки, стараясь сдержать стон.

Жарко. Больно. Невыносимо.

Не-вы-но-си-мо!..

В глубине дома что-то взорвалось, вздымая в воздух часть крыши. В небо рванули языки пламени. Боль и жар исчезли, но вместо них пришло понимание: она хотела, чтобы люди, обидевшие ее семью, умерли. И ее желание исполнилось. Кажется. Испуганным зайцем Катя рванула к забору. Нужно исчезнуть, пока на место трагедии не прибежали соседи и не приехали пожарные и «скорая».

До прихода тети девочка провалялась в своей комнате в сильном ознобе. Марина обеспокоилась ее состоянием и, решив, что Катя подхватила простуду, напоила чаем с клюквой. Посмотрев вечерние новости по местному каналу, юная правдоискательница перестала дрожать. Как сообщил корреспондент, в микрорайоне «Райский уголок» произошел взрыв старого газового баллона, который хозяин при отсутствии газовой плиты продолжал хранить на кухне. Владелец дома и его гостья отделались сильным испугом, травмами головы и спины, а также небольшими ожогами.

Когда показывали завернутую в простыню Наташу и Геннадия Андреевича

в полосатых семейных трусах, Катя позвала тетю. Глядя, как визжит лицемерная подруга, требуя от съемочной группы убрать камеру, Марина грустно вздохнула и ушла обратно на кухню.

Петрашова тоже вздохнула. Но с облегчением. Она не стала убийцей во второй раз, и слава богу.

Зайдя во двор, поросший омытым дождем спорышем, Лиля остановилась, не зная, куда в первую очередь идти искать наставника: в огород или в дом. Ветер подул в ее сторону — и девушка, поморщившись от специфического запаха, направилась в летнюю кухню.

Петрович гнал самогон.

На пышущей жаром печке стоял большой молочный бидон с брагой. Пар, проходя через трубку, охлаждался в емкости, полной наколдованного нетающего снега, и дальше, превращаясь в прозрачную жидкость, весело капал из змеевика в пол-литровую кружку. На столе своего часа дожидались чистые бутыли, марганец, обыкновенный фильтр для воды и аккуратные пучки зверобоя с мятой.

— Кхм-кхм, — прокашлялась Макарова, привлекая к себе внимание хозяина.

Абсолютно седой, до черноты загорелый мужчина лет пятидесяти развернулся к гостье.

— А, это ты, ведьма-недоучка. Присаживайся, сейчас освобожусь. — Кивнув головой в сторону низенькой табуретки, маг вернулся к прерванному занятию.

— Я по важному делу, — приступила к разговору Лиля, зная, что Петрович, увлекшись, может и вовсе забыть о ее присутствии.

— У тебя все дела важные, даже те, что регулярны.

Лиля скривилась, но продолжила настаивать на своем:

— Это действительно важно и касается и вас тоже.

— Что действительно важно, так это не пропустить границу сорока градусов, иначе крепость будет, как у компота.

— Вас волнует только выпивка? Скатились до такого состояния, что мир сузился до размера стакана с самогоном?

— Не дерзи, нахалка малолетняя. Поживи с мое, потеряй с мое, потом рассуждай о мире и о размерах.

Ворчание Петровича давно ее не цепляло, но Лиля сделала вид, что собирается уйти.

— Постой. Рассказывай, раз пришла.

— Мирослав опять надел на меня браслеты.

— Так ты ябедничать явилась? — перебил насмешливо маг. — Ждешь, что я брошу все и побегу драть ремнем нехорошему племяннику мягкое место?

— Нет. От вас подобного подвига я не жду даже в мечтах.

— О, так ты обо мне мечтаешь? — притворно удивился седой. — Неужто оборотня тебе мало?

— Вот как с вами можно разговаривать?! — возмутилась девушка. — Говорю серьезно — вы шутите, начинаю шутить — вы язвите…

— Ой, так ты только что шутила, прости, не заметил.

Лиля почувствовала, что закипает от гнева. Ровно горящий в печке огонь полыхнул, вырываясь из конфорки.

— Но-но, не балуй! — пригрозил огневик и щелчком пальцев пригасил огонь. — Говори прямо и по существу.