Огонь в затемненном городе (1970)
Шрифт:
Учительница Лыхмус предложила доктору Мяэ сесть на ее стул, но главный директор жестом дал понять, что он все-таки не какой-нибудь хам, который может усесться на стул, принадлежащий даме.
Теперь доктор Мяэ должен был бы разрешить нам сесть, но он почему-то не догадывался. Директору или учительнице тоже было неудобно сажать нас, поскольку высокое начальство не давало соответствующего разрешения. Мы продолжали стоять и рассматривали руководителя Эстонского самоуправления,
— Кого здесь больше — юношей или девушек? — спросил доктор Мяэ.
Он говорил с заметным немецким акцентом, и, по-моему, это было крайне символично.
Учительница Лыхмус быстро обежала глазами класс.
— Девочек на четыре больше, — ответила она.
— А-аа… — протянул доктор Мяэ и глубокомысленно покачал головой, словно он только что узнал нечто чрезвычайно важное.
Затем он задал второй вопрос:
— И кто же учится лучше?
Наш директор склонил голову набок и сделал вид, словно он размышляет над этой проблемой.
Учительница Лыхмус произнесла растерянно:
— Так сразу, пожалуй, не ответишь.
— Это только первый класс, — пояснил наш директор. — Мы еще не успели заняться статистикой по данному вопросу.
Доктор Мяэ снова понимающе покачал головой.
— Видимо, и те и другие хорошо учатся, — сказал он и весь сам засветился своей шутке.
— Стараемся сделать все возможное, — заметила учительница Лыхмус и тоже улыбнулась, как мне показалось, несколько принужденно.
— Что же, пойдем дальше? — обратился доктор Мяэ к директору, и тот сразу же услужливо поспешил к двери.
Выходя, руководитель самоуправления бросил на нас последний взгляд.
— Всего хорошего, — сказал он нежно.
— Всего хорошего, — недружно загудели мы.
На этом знакомство с нашей работой закончилось. Учительница Лыхмус попросила нас сесть, и мы продолжали урок обычным образом.
Я где-то слышал, будто получить звание доктора в Германии может почти каждый дурак. После визита доктора Мяэ в нашу гимназию я в этом больше не сомневаюсь.
В начале следующего урока пришло распоряжение собраться в зале, чтобы выслушать, о чем хочет сказать руководитель правительства подрастающему поколению.
И тут у Олева возникла одна идея.
Читатель, должно быть, заметил, что нам с Олевом вообще довольно часто приходят в голову различные идеи. И я скажу, что идея, возникшая на сей раз у Олева, не относилась к числу наихудших.
— Попроси у Линды две заколки для волос, — шепнул он мне, когда мы выходили из класса, чтобы выстроиться парами в коридоре.
— Что ты собираешься с ними делать?
— Скоро увидишь.
— Почему ты сам не
— В целях конспирации, — ответил Олев. — Спроси так, чтобы другие не заметили.
У меня не было времени вникать в его планы. Почти все уже вышли из класса. Линда еще оставалась возле своей парты. Действовать надо было быстро.
— Линда! Пожалуйста, дай мне две заколки!
— Что ты будешь с ними делать? — спросила Линда точно так же, как я у Олева.
— Очень нужно.
Линда с удивлением вынула заколки из волос, и я сунул их Олеву в руку, когда мы уже двигались к залу.
Мы с Олевом шли самыми последними. Следом за нами двигался другой класс.
В дверях зала получился затор.
И тут Олев вдруг исчез. Я было оглянулся, чтобы посмотреть, где он, но сзади стали напирать, меня втолкнули в зал.
Классы заняли свои обычные места в зале, где мы всегда стояли по понедельникам. Лица у всех учеников были довольные, еще бы — урока-то не будет! Я заметил, что отсутствие Олева никому не бросилось в глаза.
Доктор Мяэ явился снова в сопровождении директора гимназии. И пока директор для вступления говорил о том, как мы рады визиту высокого гостя, Мяэ уселся в первом ряду. Затем главный директор сам взошел на кафедру и обратился к нам.
— Дорогие учащиеся! — начал он сердечно. — Я хочу немного рассказать вам о тех задачах, которые в нынешнее тяжелое время стоят перед всеми нами.
Надеюсь, читатель простит мне, если я не стану подробно пересказывать эту речь. Короче говоря, смысл ее состоял в том, что мы должны изо всех сил помогать немцам — меньше есть и больше работать.
Когда он кончил речь, должны были последовать аплодисменты, но в этот момент вдруг… зал погрузился в темноту.
Случилась очередная неполадка с электричеством.
Мое сердце бешено заколотилось. Две заколки потребовались Олеву для того, чтобы с их помощью устроить короткое замыкание. Я живо представил себе, как он сначала где-то прятался. Как он потом подкрался к двери зала и прислушивался оттуда. Как по усиливающемуся голосу Мяэ он определил, что приближается конец речи. И заторопился к розетке, в класс…
— Немедленно починить пробки! — загрохотал директор.
И тут началось:
— Мяя-яя… Мя-ээ… — послышался из дальнего конца зала боязливое блеяние овцы.
— Мяэ, мээ… — ответили ей откуда-то с середины зала.
— Мяяяэ! М-я-я-э-э! — заблеял старый баран примерно с того места, где стояли абитуриенты.
— Мяя! Мяяя! Мяэ! Мэээ! — послышалось прямо у меня за спиной.
— Спокойствие! — закричал директор. — Попрошу тишину!