Огонь желаний
Шрифт:
— О чем?
— О себе и обо мне. — Пьер слегка вздохнул. — Я, кажется, не очень связно все это говорю. Наши отношения развиваются очень быстро. Я имею в виду, что мы в самом деле не должны спешить, — нужно лучше узнать друг друга. Я еще очень многого не знаю о тебе, ты тоже должна узнать меня получше. Если мы позволим, чтобы поток эмоций захлестнул нас, в дальнейшем мы оба можем об этом пожалеть.
Вада слушала молча, и Пьер продолжил:
— Ты пока имеешь очень слабое представление о жизни, а я ею уже достаточно искушен. К
— Я… рада, что так случилось, — сказала Вада, едва дыша.
— Но я твердо решил, что мы должны вести себя благоразумно. Будем встречаться, разговаривать, а потом определим, любовь ли то чувство, которое мы испытываем друг к другу, или очень хорошая ее имитация.
Вада втянула в себя воздух.
— А я думала… — Она замолчала.
— Продолжай. — Пьер пытался ее ободрить.
— Может быть, мне не следует это говорить… Ты можешь подумать, что это от невоспитанности…
— Я рискну, — ответил Пьер. — Очень хочу услышать, что ты собираешься мне сказать.
— Как раз об этом ты сейчас говорил, — не очень уверенно продолжила Вала. — О том, что мы должны вести себя осмотрительно, разумно, как подобает приличиям и устоям… Я думаю, что все это не имеет никакого отношения к… символизму.
Пьер легко рассмеялся.
— Ты права, моя милая! Конечно, ты рассуждаешь правильно. Сейчас я стараюсь размышлять, а не чувствовать. В жизни ведь всегда так: когда что-то касается тебя лично, все начинаешь видеть совсем в ином свете, весьма далеком от надуманных теорий.
— Что же, по твоему мнению, мы должны делать? — несчастным голосом спросила Вада.
— В данный момент, — произнес Пьер, снова взглянув на нее, — я хочу сказать, что ты еще более прекрасна, чем тот образ, который я запомнил, и более очаровательна, чем вообще может быть женщина.
— Ты действительно думаешь так, как говоришь?
— Сейчас я объясню тебе, что я думаю, — ответил Пьер, улыбаясь. Он снова взял ее за руку.
— Мы должны быть рассудительными, моя малышка. Я ничего о тебе не знаю, за исключением того, что ты прелестна, и ты ничего обо мне не знаешь, кроме того, что я тебя люблю.
Глаза Вады сразу словно вобрали в себя весь солнечный свет, разлитый по саду, пальцы сильно сжали его руку.
— Ты действительно любишь меня?
— Представь, я пытался себя убедить, что это только мое воображение, но оказалось, я не способен это сделать.
— И я тебя люблю, — сказала Вада. — Я так тебя люблю и так мучилась, думая, что могу никогда тебя не увидеть. Мне стало казаться, что жизнь кончается. Таких страданий я еще не переживала…
— Милая моя! — нежно произнес Пьер. — И его голос звучал без обычной твердости.
Он поднес к своему лицу ее руку и поцеловал ладонь, задержавшись
Как будто молния пронзила тело Вады. Она уже знала, что это. Пьер возбудил в ней тот самый огонь любви, что и тогда, когда поцеловал ее на берегу Сены.
Он отпустил ее руку, и Вада положила ее на колени.
— Я люблю тебя и, несмотря ни на что — символизм это или нет, — собираюсь вести себя благоразумно, — заметил Пьер и почти сразу спросил:
— У меня такое чувство, что ты в своей жизни встречала совсем не много мужчин. Или, может быть, я не прав?
— Н-немного, — почти прошептала Вада.
— Твой отец жив?
— Нет, он умер, — ответила Вада.
— Между прочим, если бы сейчас он был жив, он бы сказал тебе то же самое, что и я: ты не должна делать никаких опрометчивых поступков, почти ничего не зная ни о человеке, ни о жизни. А пока давай просто хорошо проводить время вместе. Будем бродить по Парижу, беседовать, смеяться и совсем не думать о будущем. Ты согласна?
— Я согласна на… все, лишь бы быть рядом с тобой, — покорно проговорила Вада.
— Мы будем друзьями, — продолжал Пьер, — просто друзьями, которые обмениваются мнением и не предъявляют слишком много требований друг к другу.
— Я бы хотела… стать твоей подругой.
— Вот и хорошо. Договорились, — улыбнулся Пьер. — Куда мне повести тебя обедать сегодня вечером?
— Куда хочешь, — ответила Вада. Но спустя некоторое время, вдруг что-то вспомнив, слегка вскрикнула.
— Что случилось? — поинтересовался Пьер.
— Чуть не забыла. Я обещала обедать в одной компании. Ни за что бы не приняла приглашение, но ведь я понятия не имела, что ты скоро вернешься.
— Позволь узнать, с кем ты сегодня обедаешь, — спросил Пьер.
— С маркизом де Гаита.
Пьер удивленно вскинул брови, и Вада сказала:
— Он зашел вчера, чтобы узнать, когда приезжает Эммелин Хольц, — по-видимому, его мать дружит с матерью моей госпожи.
— И поскольку мисс Хольц отсутствует, он выбрал тебя вместо нее? — с оттенком сарказма произнес Пьер.
— Он… возил меня в Мулен Руж. — Вада смутилась.
— Одну? — вопрос прозвучал довольно резко.
— Д… да. — Вада запнулась. — Это было ужасно! Женщина, которая танцевала, так отвратительна и вульгарна! Я даже вообразить себе не могла, что бывает нечто подобное.
Пьер ничего не сказал, и Вада продолжила:
— Маркиз затем увез меня оттуда, он, кажется… понял.
— Он не имел права возить тебя туда — одну.
— Но он вел себя очень корректно, за исключением… — Вада умолкла.
— За исключением — чего? — спросил Пьер. Вада с грустью подумала, что он сердится.
— Он задал вопрос, который, я думаю, не имел права мне задавать.
— Могу я узнать, какой? — настаивал Пьер.
— Он спросил, есть ли у меня любовник! Вада залилась краской, произнося последнее слово, с трудом выдавив его из себя.