Огонь желания
Шрифт:
– Я не видела ее такой веселой со дня смерти Натаниеля. Может, приезд сюда окажется единственным средством, чтобы отвлечь ее от этого никчемного увлечения.
Торн скривился:
– Ваша дилемма понятна. Красота и доброе наследство делают Эми прекрасной добычей для охотников за приданым. Вдобавок, как мне помнится, у нее и характер не сахар.
– Она очень много пережила.
Торн скользнул взглядом по лицу Дианы.
– Надеюсь, вы объясните мне ее слова, касающиеся вашего прошлого. Слышал, что были какие-то сложности, но не знаю ничего
Диана притворно улыбнулась. Не было никакой необходимости рассказывать о себе Торну, но ей вдруг захотелось, чтобы он понял ее.
– Часть того, что сказала Эми, – правда, – подтвердила она, пытаясь выглядеть беззаботной. – Я попалась в ловушку, потому что не смогла получить свое наследство. Он переоценил размеры моего состояния и недооценил возможности дяди защитить меня.
– А сейчас вы озабочены тем, что Эми совершает такую же ошибку, влюбившись в искателя денег. – Он не спрашивал, и Диана знала, что ему не нужен ответ. – Полагаю, этот скандал приключился несколько лет назад?
– Да. В мой первый сезон в Лондоне. Мне было восемнадцать, на год меньше, чем сейчас Эми. Я до безумия влюбилась в одного джентльмена, в такого же художника, как и я. Брак был возможен, потому что у него имелся титул, но вот в карманах было совсем не густо. Так что мой дядя Бэзил даже не стал рассматривать его предложение. Тогда я согласилась на побег. – Диана тихо засмеялась. – Стыдно признаться, но он полностью покорил меня. У него была душа художника, язык поэта, а мне, ослепленной, не хватало знания жизни. Мне казалось, что мы сможем устроить наше будущее, стать знаменитыми и богатыми благодаря искусству. Если бы он попросил, я готова была жить на чердаке. Но у него были другие планы на наш счет. Он решил, что сумеет вынудить дядю уступить, как только мы поженимся.
– Поэтому вы бежали в Шотландию? – спросил Торн.
– Мы попытались. Но экипаж, который мы наняли, сломался меньше чем в одном дне пути от Лондона. Это позволило дяде Бэзилу перехватить нас. Когда он поклялся, что не отдаст мое скромное наследство, пока мне не исполнится двадцать один год. Мой суженый неожиданно пошел на попятный, объявив о долгах, которые не могут ждать. И меня вернули домой, униженную. – Она горько улыбнулась. – Теперь, наверное, понятно, почему с тех пор меня считают падшей женщиной?
Взяв себя в руки, Диана дерзко посмотрела на Торна, собираясь ответить вызовом на презрение или жалость, которые ожидала от него. Но в его взгляде не было ни того, ни другого, лишь интерес и, может быть, симпатия.
– Так что, – неуверенно пробормотала Диана, – сами видите, насколько неприемлемо для меня выводить Эми в свет.
Торн, соглашаясь, кивнул.
– Значит, если Натаниель планировал ее выход на прошлый год, он должен был предпринять соответствующие шаги.
– Подразумевалось, что он наймет одну респектабельную вдову, одну из наших соседок в Дербишире, в качестве компаньонки для Эми. Но она уже успела скончаться.
После паузы Торн кивнул еще раз.
– А что это за шанс с
Диана обрадовалась возможности сменить тему.
– Меня пригласили на собеседование с президентом Британской академии.
– Я стараюсь каждый год бывать на выставках Королевской академии. Мой отец, кстати, один из ее покровителей. Но мне не много известно об этой новой академии.
– Ее основали всего несколько лет назад в противовес слишком консервативной Королевской академии. Ни в ту, ни в другую пока не принимали женщин на обучение.
– Должно быть, вы очень талантливы, если они заинтересовались вами. Что предпочитаете, пейзаж или портрет?
– И пейзаж, и портрет. Сейчас я работаю по преимуществу маслом.
– Довольно необычно для женщины, правда?
Диана улыбнулась:
– Правда. Обычно девушкам разрешают повозиться только с акварелью. Но дядя заметил это странное мое увлечение, когда я была еще девочкой, и был настолько добр, что нанял учителя, который показал азы работы маслом. А несколько последних лет я практиковалась под наблюдением старенького отставного художника, который жил неподалеку от Лансфорд-Холла.
– И вы рассчитываете своим искусством завоевать славу и деньги? На мой взгляд, вы не из тех, кто будет работать только ради заработка.
– Я не нуждаюсь в заработке. У меня есть наследство, которое полностью удовлетворяет мои потребности. Но естественно, мне хотелось бы, чтобы мои работы продавались. Это будет оценкой моего искусства. Пока мои работы хороши для небольшого круга, но Лондон даст совершенно другие возможности. Благодаря учебе в академии их узнают намного шире.
– И это позволит вам самой распоряжаться своим будущим, – задумчиво добавил Торн.
Диана поразилась. Как удивительно точно он понял движущий мотив всех ее амбиций.
После смерти дяди, когда ей исполнился двадцать один год, она и в самом деле решила сама распорядиться своим будущим, воплотить в жизнь мечту стать художницей. Она подыскала себе наставника, который помог сформировать и отшлифовать ее талант. Когда же она переросла его в мастерстве, он уговорил ее отправиться в Лондон.
Сама по себе идея показалась Диане необычайно привлекательной. Завоевать уважение в мире искусства как молодой художник – это могло бы даровать ей свободу, которой у нее никогда не было. И в первый раз после злополучного побега у нее появилась вдохновляющая цель.
Она намеревалась открыть для себя новую жизнь, в которой ей не придется склонять голову перед диктатом общества. Но ей не хотелось, чтобы Торн подумал, что собственные мечты для нее важнее, чем будущее Эми.
– Уверяю вас, – заканчивая, сказала Диана, – моя карьера на втором месте по сравнению с нуждами Эми. Я не собираюсь бросать ее, но очевидно, что для нее же лучше, если я останусь где-нибудь в тени.
С выражением, близким к восхищению, Торн внимательно изучал ее лицо.
– Вы исключительно редкое явление, мисс Шеридан, – тихо произнес он.