Огонь
Шрифт:
– Хотел бы я сыграть с вами как-нибудь!
– Да тебе скучно, небось, будет… Но наши все будут рады. Я про тебя уже столько всем понарассказывала! Ликка, моя лучшая подруга, меня уже даже дразнить начала, – добавила Кира смущенно.
– Дразнить?
– Ну да! Влюбилась, говорит, наша неприступная Кира в пустынника! Смешно, да? Да у меня и в мыслях такого не было. Мне просто с тобой… Ну… не скучно, что ли? Ты какой-то другой, не то, что наши все. Совсем особенный.
Редар хмыкнул.
– Что ж во мне особенного?
– Не знаю, как объяснить. Мне бабушка Айрис сказала:
– Правда, почему бы тебе не поселиться у нас?
– Но…
– Бабушка разрешит! Я знаю! Она мне говорила… – Кира неожиданно осеклась, поняв, что проболталась. – Ой… Ладно, я тебе скажу. Только ты никому-никому. Обещаешь?
– Подожди, – Редар даже привстал, – Правительница Айрис не против?
– Ну, да! Я же тебе говорю… Бабушка говорит, что только такие как ты… ну, одинокие… перебираются из пустыни к нам. У остальных семья, дети, обжитая нора. Она сказала, что человек может жить где хочет, только если у него никого нет, то есть он свободен и… Ой! – Кира испуганно зажала рот рукой. – Я тебя не обидела? Прости, Редик! Я не хотела…
– Да нет, все в порядке.
– Я, наверно, глупая, да?
– Да что ты, Кира! Скажи мне только: это ты хочешь, чтобы я жил у вас в пещерах или твоя бабушка?
– Ну… бабушка хочет. И я тоже. Ведь мы тогда будем видеться часто-часто, хоть каждый день, правда?
Это было бы здорово, обрадовался он. Но тут юноша вспомнил тот давнишний разговор с Креггом, свою клятву без слов. Будто кольнуло что-то в груди, стало нестерпимо стыдно. Он спросил:
– Но как же Крегг?
На короткое мгновение Кира будто окаменела. Редару показалось, что в глазах девушки заблестели слезы. Потом она вдруг вскочила, стукнула его кулачком в плечо и выбежала из пещеры. Только напоследок мельком обернулась и выкрикнула:
– Ну, и живи со своим… безумцем!
Обратная дорога показалась Редару раз в пять длиннее. Накидку он выменял удачно – даже удалось сохранить одну меру мяса, – но на душе будто тяжелый камень висел. И чего это Кира так взъелась? Ну, не может же он, в самом деле, бросить своего Учителя только потому, что пещерная Правительница жаждет заполучить нового подданного! Редар чувствовал, что все сказал правильно, но Кира-то обиделась! И не на шутку. Юноша пытался разыскать девушку, но безуспешно –
Теперь он себя чувствовал виноватым. Как-то задел он Киру, может, сказал чего не так. Надо будет с Креггом посоветоваться, а еще лучше – поговорить с Раймикой.
Вот и Близнецы. До крегговой норы, которую пустынник уже почти привык именовать домом, было рукой подать – пять-шесть перестрелов. Он уже предвкушал, как обрадуется подарку Крегг, хотя и поворчит, конечно, немного, поругает за расточительность. За это мясо, мол, можно было пять, а то и шесть глинянок орехового масла сменять.
Запах какой-то… Редар в недоумении остановился. Бывало, что после преддождевых гроз в пустыне разливался резкий, немного опьяняющий запах свежести. Опытный пустынник постарается побыстрее пройти такое место, а то потом долго болит голова, тело наливается слабостью. Но этот запах был иной. Густой, будто сладкий отвар, маслянистый, почти различимый на ощупь… Редар ускорил шаг, потом сбросил с плеча перевязь, побежал.
Весь песок вокруг норы был изрыт маленькими ямками, похожими на следы паука-верблюда или бегунка. Только их было невероятно много – и двух десятков бегунков не хватит, чтобы столько наследить.
Пауки! От этой мысли юношу бросило в холод. Все-таки добрались! Не задумываясь об опасности, он закричал:
– Кре-е-ег!
И, выставив впереди себя копье, свирепой молнией метнулся в нору.
Внутри все было перевернуто. Лежанки разворошены, одеяла из паучьей ткани разодраны в клочья. Глинянки на крегговой половине опрокинуты или разбиты – каменный пол усеивали черепки. Составы, нефть, все разлилось – к незнакомому терпкому запаху примешивался резкий привычный аромат.
Посреди разгромленного жилища, сжимая в руках бесполезный обломок копья, в подсыхающей багровой луже лежал Крегг. Бледное, без единой кровинки, лицо старика казалось спокойным. И, если бы не ужасные рваные раны на бедре и спине, можно было бы подумать, что он просто заснул.
Редар опустился на корточки, коснулся рукой шеи Крегга. Она была холодной – старик погиб еще до полудня. Может быть, в тот момент, когда он болтал с Кирой у Плачущего Потока, старый Учитель принял свой последний, безнадежный бой. Никто не пришел ему на помощь, даже собственный Ученик.
То, чего Крегг так боялся, случилось. Они все-таки нашли его. Проклятые смертоносцы!
Пустынник зарычал, как зверь в западне, обхватил голову руками.
Пауки убили его, убили жестоко, как до этого расправились с семьей Редара. В наказание. Предупреждая тех, кто смеет покуситься на их могущество.
– Спи, Крегг, – вполголоса, сквозь рвущиеся наружу слезы и ярость, сказал охотник. – Спи спокойно, воин. И не волнуйся ни о чем – у тебя же есть Ученик!
Он выбрался наружу, нашел брошенную впопыхах перевязь. Крегг все-таки получит свой подарок, пусть он ему уже больше и не нужен. Редар накрыл тело Учителя теплой накидкой из шерсти мохнача. И остановился пораженный. Он только теперь заметил, что на теле старика не видно следов укуса ядовитых паучьих хелицер. Нет синевы, столь характерной для яда смертоносцев. Что же это? Неужто…