Огонь
Шрифт:
Отдавая приказ, Фефн не колебался. Когда-то предки нынешних смертоносцев перелетали с одной ловчей поляны на другую на паутинах. С тех пор пауки выросли, да и паутина им больше без надобности, но обостренное чувство ветра сохранилось. Оно подсказывало Младшему Повелителю: северный ветер будет дуть еще долго.
По его команде подкрепление для осажденного Юта взгромоздилось на посадочные сетки, двуногие из полетной обслуги ударили по стенкам шаров деревянными колотушками, пугая вшитых в укромные кармашки порифидов и… Исполинской гроздью в воздух взмыли двенадцать патрульных шаров с утроенным против обычного дозором: пять смертоносцев и семеро бураков для охраны и преследования разбегающегося врага. Младший Повелитель посчитал, что этого будет достаточно. Атакуя с летающих шаров, сами пауки должны были остаться неуязвимыми для противника,
Имар просил, чтобы его тоже взяли с собой, даже приковылял на полетную площадку, но Фефн не разрешил. Гонец был еще слишком слаб. Пусть лучше отдыхает.
Служительница Мита, мягко взяв Имара под локоть, потянула за собой:
– Тебе нельзя лететь. Ты слишком устал, измучен долгим переходом… А если не сможешь удержаться на шаре? Ты летал когда-нибудь с дозором?
– Нет, но…
– Вот видишь. Это не так просто, как тебе кажется. У нас ученики мастера полетов обучаются этому несколько лет. А ты хочешь все сразу.
– Я бы мог…
– Имар, это приказ Повелителя Фефна. Больше ютянин спорить не посмел.
Ветер действительно не менял своего направления и принес отряд пауков к стенам Юта еще до того, как солнце коснулось горизонта. Поначалу Шхо не понял, что происходит – даже посетовал на слабое свое зрение и в который раз позавидовал глазам людей. Шары спустились ниже.
Внизу творилось что-то невообразимое. Ворота Юта разрушены, проломленные в трех местах створки свисают, как оборванная ветром паутина, внутренний двор сплошной рекой заливает море хитина, и везде – кровь и неподвижные тела. Лишь кое-где отчаянно, неумело, но с немалым мужеством обороняются защитники. На сторожевой башне успешно, но как-то обреченно отбиваются полтора десятка двуногих.
– Юм, Аварт, смотрите за восходной стеной! Они лезут оттуда!
– Получи, мразь!
– А-а-а! А-а-а!
– Осторожнее, сзади!
– Смотри, не так! С замахом, с замахом… его бей! У-у-у тварь!
Люди на башне защищают раненых – прямо на камнях истекают кровью безрукие и безногие калеки, что смогли выбраться из боя самостоятельно. Остальные так и остались лежать там, внизу, у ворот.
Сжимая в каждой руке по гарпуну, могучий лодочник Карерра по кличке Полтора крушил шестиногих у входа в башню. Он быстро понял, как действует муравей в ближнем бою: сначала короткий взмах щупиками и тут же с расставленными жвалами – стремительный бросок вперед, под ноги. Карерра настолько наловчился ловить муравьев на этом выпаде, что схватка даже доставляла ему удовольствие. После пробного выпада шестиногого лодочник отпрыгивал в сторону, и муравей смыкал свои жвала на пустом месте. В этот же миг Карерра наносил врагу смертельный удар гарпуном в голову – невероятно сильный лодочник умудрялся пробивать хитиновую броню. Костяную пику нужно было быстрее вынимать из проломленной головы, поскольку тут же набрасывались подоспевшие сородичи убитого. Используя свою нехитрую тактику, Карерра прикончил уже не один десяток муравьев. Иной раз они нападали по двое или по трое одновременно, и тогда силач вынужден был отступать в глубину прохода – чтобы шестиногие не могли подойти все сразу, – а потом уж убивать их по одиночке.
Но вскоре один гарпун у Карерры сломался, а второй намертво застрял в голове очередного муравья. Словно почуяв, что противник безоружен, на лодочника навалились сразу пятеро. Он успел отбросить двоих обломком гарпуна и бросился бежать, но оставшиеся шестиногие повалили его на землю и отсекли ноги. Карерра забился на песке, зажимая ладонями кровавые обрубки, а один из муравьев перекусил ему шею.
Рыбак Драмм смотрел на всё это с площадки привратной башни: тело лодочника дернулось в последний раз, и убийцы разбежались в поисках очередной жертвы. Но в глазах рыбака уже не было жизни. Рука Драмма все еще сжимала тяжелый кол, а темная кровь лениво вытекала из рассеченного горла. Самая ожесточенная схватка кипела у пологого всхода к каменной террасе дома Управителя Соога. Защищая своего Повелителя, люди сражались до последнего. Муравьев поднимали на остроги и колья и сбрасывали вниз. В них летели выломанные прямо из
Одному из защитников пришла в голову неплохая мысль, он окликнул напарника:
– Гарн! За мной!
На мгновение оба скрылись за выступом стены и тут же появились снова, неся на крепких плечах грубо отесанное бревно, потемневшее от времени.
– А ну, давай, навались! Покажем этим тварям! Сразу несколько сильных рук подхватили ствол, подняли над головой – и швырнули в наседающего врага. Здоровенное бревно покатилось со всхода вниз, разом сшибло и унесло к подножью трех или четырех муравьев, изрядно переломав им ноги, а одному шестиногому взвившееся в последнем прыжке бревно в лепешку размозжило голову.
Бураков-охранников видно не было… Приглядевшись, пауки из подкрепления различили троих муравьев, с глухим треском перетиравших жвалами труп бойцового паука. Сражался он за десятерых – кругом откушенные муравьиные головы, лапы, неподвижные, скорчившиеся хитиновые тела с зияющими проломами от укусов ядовитых хелицер.
Из защитников больше никого… Только муравьи. И множество растерзанных людских тел, причем лишь немногие сжимали в руках обломки гарпунов или самодельных пик – шестиногие убивали всех без разбора: мужчин, женщин, детей… Они и теперь гоняли по всему двору давящихся плачем двух детей, мальчика и девочку лет десяти. Наконец игра смерти наскучила шестиногим, и мощные жвалы сомкнулись на боках жертв. Миг – и на залитые кровью камни упали ничем не напоминающие людей бесформенные куски тел.
Небольшие партии муравьев вылавливали спрятавшихся еще в начале сражения людей, рыскали в лабиринтах прибрежных лачуг. Тщетно надеялись трусливые души пересидеть нашествие, избежать смерти, укрывшись за хлипкими дверями дощатых развалюх. Шестиногие убийцы не давали уйти никому, вламывались в рыбачьи хижины, обыскивали каждый закоулок. В последнем самоубийственном отчаянии внезапно осмелевшие отцы семейств вырастали на пороге, преграждая путь. Они с безумством обреченных отбивались от двух, трех насекомых – каждый становится великим воином, когда за спиной семья, плачущая от страха жена, ребенок… Муравьи все наседали – одно неуверенное движение, и… Мертвое, изуродованное тело сползало по косяку. Сдавленный вскрик внутри лачуги, молниеносный, с хрустом, удар и предсмертный хрип. Все кончено.
Зажатый в угол между стеной хижины и грудой гниющих сетей молодой рыбак с посеревшим от страха лицом отбивался от муравьев выхваченной из очага тлеющей головней.
– Прочь, твари! Прочь! Сожгу!
Шестиногие опасливо попятились, рыбак же воспользовался моментом – бросил в них стреляющее искрами полено и сломя голову полез через нагромождение сетей. Сорвался, упал, попытался подняться снова, и в этот момент неумолимые жвалы вспороли ему живот.
Вот могучее хитиновое чудовище, прихватив жвалами женщину, потащило ее наружу, чтобы разделаться без помех. Для насекомого она – всего лишь очередная добыча, которую нужно привычным способом извлечь из норы и расчленить. Женщина, совсем молодая, еще почти девочка, кричала от боли и ужаса, размазывая по щекам слезы и кровь. Внезапно откуда-то вынырнули два рыбака – с ног до головы в крови, у одного правая рука весела плетью, – оба сжимали внушительных размеров остроги. Они переглянулись, кивнули друг другу:
– Давай!
И два острия почти одновременно взломали тонкую шею. Чудовище, так и не разжав челюстей, вздрогнуло, замерло и медленно повалилось вперед. Рыбаки отбросили мертвого муравья, черенками острог попытались разжать жвалы и спасти девушку.
– Спокойно! Спокойно, девочка… Да тихо, тебе говорят.
От пережитого страха она уже не понимала, что происходит. В слепом ужасе несчастная вырвалась из рук спасителей и бросилась за угол хижины. И тут же напоролась на зазубренные жвалы еще одного насекомого, хрипло вскрикнула и стала захлебываться кровью. Рыбаки бросились ей на подмогу, но было уже поздно. Убийце спешили на помощь другие муравьи, и людям пришлось отступить, залезть на крышу лачуги. Отсюда удобнее стало обороняться, но бежать уже было некуда – шестиногие взяли их в кольцо. Один из рыбаков обреченно поднял голову к небу и вдруг заметил вереницу паучьих шаров.