Огонь
Шрифт:
Быстрым шагом подошла к окну и задёрнула шторы. Развернулась к Лопаточкину.
— Как выставка? Много продал работ?
— Все. И ранние, и даже более поздние, — похвалился де Лавье. — Моё имя набирает всю большую популярность.
— Очень рада за тебя, — улыбнулась я. — Ты давно об этом мечтал.
— А ещё я мечтал, чтобы ты вышла за меня замуж. — Эрик встал и подошёл ко мне. — А ты...
— Хочешь упрекать меня в этом — лучше уходи.
Я отвернулась.
— Упрекать? — Лопаточкин усмехнулся. — О да! Я мог бы. Но не хочу.
—
Я посмотрела на Эрика с интересом, побуждая к большим откровениям.
— Ева, я люблю тебя! Как ты этого не понимаешь? Ты же ни с кем не будешь счастлива, кроме меня. Да мы созданы друг для друга. Вспомни! Наши прогулки по лесу, купания в озере на рассвете, горячий глинтвейн!
Лопаточкин разливался соловьиными трелями, вспоминая наши свидания одно за другим. Я же... Хорошо, что прикрыла шторы. Впрочем, над головой Эрика уже вились белые мухи. Правда, Лопаточкин их не замечал. Ой-ёй. Альросский определённо сердился.
— Выйдешь за меня? — вдруг спросил де Лавье, закончив пламенную тираду.
— Хм... — Я попыталась отойти от бывшего. — Прости. Не могу ответить тебе сейчас.
— Не отвечай. Подумай. Прими решение. Правильное решение, Ева.
На слове «правильное» Эрик сделал акцент.
***
Лопаточкин смотрел на присмиревшую Еву и едва не лопался от злости. Если бы не шантаж Мельской и напоминание, заставившее позвонить, с каким удовольствием он выплеснул бы в лицо этой шлюхе обиду и боль! Ева унизила его и оскорбила в самых лучших чувствах. Он к ней со всем теплом, соскучился, а она променяла его на другого! Обожглась, но гордость не растеряла. И этим до сих пор волновала, пробуждая желание.
Ничего. Он потерпит. Пусть выйдет за него замуж. Уж он её крови попьёт! Так, что мало не покажется, Ева! Он ведь её любил. А теперь она как брошенная и побитая сучка стоит перед ним с виноватым видом, и — подумать только! — снова ломается! Никуда не денется, согласится. Он её хорошо изучил.
— Ну же, Ева, — произнёс де Лавье, наслаждаясь горечью на её лице. — Правильное решение.
— Эрик...
— Давай лучше поедим. Что ты там наготовила?
Бывшая улыбнулась и засуетилась на кухне, как в старые добрые времена. Поди оценила, кого чуть не потеряла. Вон как от счастья-то расцвела.
***
Радости я не скрывала. Эрик де Лавье, сам того не зная, развил мою идею, превратив её в отличный план. Осталось только доиграть роль гостеприимной раскаявшейся хозяйки, выпроводить гостя вон и встретиться с Ридериком.
Что я и сделала часом позже. Излишне откровенные намёки Эрика закончить вечер в постели я «не поняла», а после прямого предложения и вовсе отказалась.
— Видишь ли... Между нами столько всего произошло. Мне до сих пор не по себе... Так глупо всё вышло.
Я жалась, как девка на выданье, и смущалась, пока Эрик не сдался.
— Ну хорошо, котёночек, — тяжело вздохнул де Лавье. Ещё потоптался. — Позвоню завтра.
—
Одна из моих самых тёплых улыбок должна была сгладить его уход.
Через несколько минут машина де Лавье покинула двор. Провожали мы её взглядом вместе с Альросским. Рид обнимал меня со спины, крепко прижимая к себе.
— Теперь я по-онял... — загадочно протянул он.
— М-м-м?
— Так вот для кого ты научилась готовить столь отвратительный глинтвейн, — подколол меня дракон. — Прекрасно помню, как отравился.
— О да! — парировала с улыбкой (отравился он, как же!). — Всегда знала, что этот навык мне пригодится.
— Знаешь, — уже мрачнее произнёс Рид, — мне совсем не нравится поведение этой со... мнительной личности. Он будет руки распускать.
— Мне тоже не нравится перспектива, — согласилась с драконом.
Одна только мысль о приставаниях Эрика вызывала стойкое отвращение. Но ради дела, конечно, я была готова вытерпеть и некое подобие отношений. Например, поцелуи, объятья. Не больше.
— Пожалуй, я знаю, чем можно помочь...
Альросский медленно убрал волосы, открыв шею, а затем поцеловал её. Тёплая дрожь растеклась по телу, откликнувшись на случайную ласку.
— И чем же?
Оказалось весьма любопытно. Средством защиты от приставаний Эрика де Лавье стала «Настойка покладистости» в небольшом флаконе. Её дал мне Арден Лидосский. Лично. Белокурый красавец-дракон с синими глазами и лисьими повадками. Обаятельный и хитрый льстец сам принёс колдовское зелье. Это было его условием. Сторговался с Альросским, и это в такой ситуации!
— Здравствуйте, Ева, — наклонился к руке неожиданный гость, аккуратно поцеловав кончики пальцев. — Давно мечтал познакомиться с девушкой, укравшей сердце Ледяного дракона.
Я улыбнулась в ответ.
— Не знаю, не знаю. Разве можно выжить без сердца?
Лидосский шутку не поддержал.
— Жить нельзя. Выживать — можно.
Дракон выпрямился, и наши взгляды встретились. Тёмно-синий цвет с чёрной каймой по радужке переливался, завораживал, заставляя всматриваться в глаза Ардена всё внимательнее. Казалось, я проваливаюсь в тёмную бездну. Бездна знала всё. В том числе и обо мне. Никаких тайн и секретов. Наоборот, всё сильнее хотелось поделиться с ней чувствами, знаниями, эмоциями. Ровно до тех пор, пока перед моим носом не замаячила мужская рука, мешая минутному помешательству.
— Арден! Напрашиваешься! — рявкнул Рид.
— Прости, Ридерик. Не удержался. Она такая... м-м-м...
— Оставь определения при себе.
— Да-да, конечно. — Лидосский тепло мне улыбнулся. — Я хотел сказать, что, глядя на вас, и сам испытал надежду.
— Для начала попробуй не распыляться на всех своих женщин. — Рид приобнял меня. — Ну же, Арден. Ты сюда зачем пришёл?
— Познакомиться с Евой.
— Арден!
— Посмотреть на новый мир хоть одним глазком. Так устал сидеть взаперти! Душа требует свободы. Ева, покажете мне город, как всё закончится?