Огонек в сердце

Мазаева Ирина

В этот момент Лиза уже, что называется, лежала под столом от хохота, но коварный Вася, который, казалось, вовсю наслаждался произведённым эффектом, продолжал:

– Гибэдэдэшник к нему с алкотестером, а тот трезвый. Гибэдэдэшник говорит: «Ладно, везите меня обратно». Только отъехали они от травмпункта, как он не выдержал, попросил лампочку ему показать. «Странно, – говорит, – стандартная лампочка-то». Никто ничего и подумать не успел, как он – р-раз! – и в рот её себе. Думал, наверное, что он-то сумеет её вытащить. И, понятно, она застряла! Шофёр толком ржать с открытым ртом не может, но трясётся изо всех

сил от радости, что гибэдэдэшник тоже опозорился, сидит теперь, как дебил, с лампочкой во рту. Короче, в третий раз они в травмпункт поехали. Двое с отвисшими челюстями, один с лампочкой, один ржёт уже до истерики и только один ещё в состоянии говорить. Ловят медсестру, с трудом приводят её в чувство и посылают за хирургом. Приходит хирург, долго матерится, вытаскивает лампочку и разбивает её об стол. «Задолбали вы меня!» – говорит. Все уже сроднились, обнимают гибэдэдэшника, радуются, что его тоже от лампочки избавили. Вдруг в кабинете, куда ушёл хирург, гаснет свет. Странные звуки… Выходит хирург с лампочкой во рту. Кто-то из них ещё был в состоянии побежать, поискать медсестру…

С Лизы уже давно всё смущение как рукой сняло. Давно она так не смеялась!

– А что у нас-то вчера было! – легко и непринуждённо начала она. – Я тебе вчера забыла рассказать…

И она пересказала ему историю с рыцарем и старушками-сектантками: а вы готовы пострадать за веру?! Теперь уже Вася смеялся, а довольная собой Лиза радостно улыбалась.

– Да ты врёшь, это байка! – смеялся Вася.

– Да правда! Фу, ты мне не веришь, – в шутку обижалась Лиза, – а это было на этой неделе, честное слово!

Потом они обсудили школу, учителей и новых одноклассников. А когда чай и кофе были выпиты, заказаны ещё раз и снова выпиты, а пирожное съедено, Вася предложил пойти и прогуляться. Тем более что дождик уже прошёл. Стемнело, и фонари яркими жёлтыми пятнами отражались в мокром асфальте. Плавно кружились в воздухе осенние листья, но, как ни странно, было достаточно тепло и безветренно.

Они прошлись по шоссе, которое окольцовывало Лизин спальный район: по одну сторону были дома, а по другую – настоящий дремучий сосновый лес.

– Смотри, какое красивое розовое зарево над городом – Лиза даже остановилась и завороженно уставилась на облака.

– Деревня ты моя, – Рябов смело шагнул к ней и обнял за плечи, – это отражение городских огней в небе.

– Как всё прошло? – с нескрываемым интересом осведомилась Лена, едва Лиза появилась дома.

– Замечательно… – мечтательно ответила та.

– Целовались?

– Угу.

– Что, правда?! – Ленка даже на стуле подскочила.

– Да. Это был мой первый поцелуй…

– Так вы теперь встречаетесь? Вы – парень и девушка?

– Он взял мой телефон. И предложил вдвоём, без одноклассников, куда-нибудь прогуляться в субботу.

– Здорово! Только… – Лена замялась. – Мы же… помнишь, Катя сказала, что она пригласила нескольких участников клуба «Скёль» к себе, то есть к нам в гости, мы хотели с ними познакомиться. С этим твоим Явором… Тором…

– Явор – не мой. Он вообще урод, – отмахнулась Лиза. – Зачем мне какие-то реконструкторы, когда у меня есть Вася?

– Я не знаю… Я думала, тебе интересно.

– Мне интересно. Но это как-нибудь потом. Мы с Васей

пойдём гулять! Вдвоём!

– Как знаешь. Я пошла спать. И тебе то же самое советую: школу, к сожалению, никто на завтра не отменял, – с этими словами Давыдова встала, сладко потянулась и направилась в свою комнату.

– А я ещё посижу, почаёвничаю, подумаю о смысле жизни, – решила Лиза: уж чего-чего, а спать ей точно не хотелось.

Она уже чувствовала, что где-то рядом звучат её новые стихи. Сходила в свою комнату, принесла тетрадку и карандаш, которым обычно записывала тексты. Залезла, как Давыдова, на подоконник, чтобы видеть розовое небо.

Чудо, которому имя – ты. Счастье, вложенное в ладони. В детских рисунках – невиданные цветы. В маковом поле – кони. Знаю, серьёзною надо быть, А мой весёло-щенячий возраст… Я так хочу тебе подарить Все до одной – звёзды. От всех бед на свете смогу уберечь. И пусть печаль тебя не затронет. Ведь, даже если железом жечь, То я не разожму ладони.

Глава 6

О том, какие бывают муки любви

– Если перемещать точку, получится прямая, если перемещать линию – плоскость, а это уже двухмерное пространство. Перемещать плоскость – получим тело, трёхмерное. А если перемещать тело? – Лена захлопнула учебник по геометрии и уставилась на вошедшую Лизу.

Лиза долила в чайник воды и включила его.

– То есть ты хочешь сказать о возможности четырёхмерного пространства? Но как перемещать тело, куда?

– Если линия перемещается, продолжая себя, плоскости не будет, будет просто длинная линия. Перемещение должно быть из себя, за пределы себя… Только вот как перемещать тело за пределы себя?

– В том-то и дело, что тело бесконечно, и перемещаться ему некуда.

– Просто мы не можем себе всё это представить, – вздохнула Лена. – Разве что во времени…

– Время и пространство, конечно, взаимосвязаны, но и взаимно противоположны, – веско выдала Лиза услышанную где-то фразу и предложила: – Может, закончим на сегодня с уроками и попьём чаю?

Лена кивнула, согласившись с последним предложением, но от спора не отступила:

– Значит, ты думаешь, что время, как четвёртое измерение, не работает? Но вот ты, к примеру, была вчера, есть сегодня и будешь завтра.

Лиза разлила чай, пододвинула Лене её кружку.

– А вот и нет! В пространстве я знаю, где я была, где нахожусь и где буду через минуту, или завтра, или через неделю. И это зависит от меня. Смотри: оп! – она подошла к подоконнику и за руку стащила с него подружку. – И вот так! – и они обе сели к столу. – А если говорить про время, то есть только прошлое, настоящее вообще непонятно где, потому что каждую секунду начинается будущее. А будущее вообще неизвестно. А значит, его не существует. Потому что ни я, ни ты не можем быть ни в чём уверены.