Огонек в сердце
Шрифт:
Лизе пришлось показать.
– Я считаю, что девчонка должна уметь хорошо готовить, – заявил Вася, вытаскивая из холодильника огурец. – А тем более та, которая будет со мной. Я ведь люблю хорошо поесть. А ты неплохо готовишь. Я ещё в прошлый раз это заценил. Ты у меня – хорошая хозяйка!
Лиза снова зарделась. Не потому, что – «хорошая хозяйка», а потому что – «ты у меня».
– Мне приятно тебя накормить, – сказала она.
Ей уже было совершенно всё равно, что скажет Катя. В конце концов, она может сбегать вечером
– Я сначала на тебя даже внимания не обратил. Что, думаю, за деревня? – продолжал Вася. – А теперь вот разглядел: ты – особенная. Ты так тонко всё чувствуешь. Так ужасно жить в мире, где все глупы, слепы, где никто тебя не понимает. А ты понимаешь. Ты ведь меня понимаешь?
Лиза его понимала, да ещё как! Ведь она чувствовала то же самое: что все слепы и глухи, что никто её не понимает.
– Конечно. Я тоже так хотела встретить родственную душу…
– Душа моя, налей мне, пожалуйста, чаю, – улыбнулся Вася своей хитрой кошачьей улыбкой.
– Конечно! – и Лиза кинулась разливать чай.
– Мне было так одиноко в этом городе… А тебе?
– Мне тоже!
– Я, вообще, по жизни, очень одинокий. Никто меня не понимает. Думаешь, почему я всё время всех смешу, рассказываю байки – думаешь, это мне так весело? Нет! Просто люди злые, им ничего нельзя рассказывать, они тут же плюнут в душу. А поэтому я ношу маску. А на самом деле я – не такой.
– Я тоже! – обрадовалась Лиза. – Я тоже такая одинокая. Ленка вся в своих мечтах и теориях, Катя только о своём клубе и говорит, а я… Я тоже ношу маску. Как будто я – такая же, как все.
– Ты не такая как все, ты особенная!
– Ты тоже особенный, Вася…
У Лизы всё внутри дрожало. Она ни разу ни с кем не говорила о своём одиночестве. Только писала стихи. Да и те показывала только Давыдовой. А тут вдруг оказалось, что в этом мире есть ещё кто-то, такой же одинокий, как она. И ещё он сказал ей, что она – особенная. Ей такого раньше никто не говорил.
– Конечно, особенный! Я – будущий великий журналист Вольдемар Побережный-Береговой. Ты думаешь, я – трепло? – Лиза так не думала, но он даже не дал ей слово вставить. – А вот и нет! Я уже был в редакции одной крупной газеты, и меня взяли в неё внештатным корреспондентом. Вот так! Я скоро начну статьи писать.
– Я тоже хочу быть журналистом. Внештатным корреспондентом! – Лиза вдруг поняла, что тоже всю жизнь мечтала стать журналистом. – А можно я с тобой?
– Не смеши меня. Разве из тебя выйдет журналист? Журналист должен быть пробивным, упорным, а ты трусливая. Да к тому же тут ещё и талант нужен.
– Да?.. – расстроилась Лиза, как будто решение вопроса – стать ей журналисткой или нет – зависело исключительно от Рябова, а он ей это запретил.
– Да ничего страшного. Девушка такой и должна быть. Терпеть не могу настырных баб.
– Я не такая!
– Поэтому
Вася достал свою новую игрушку и пустился объяснять и демонстрировать Лизе её возможности.
– Какая ты счастливая, Лизка, – вздохнула Ленка. – А Тор вчера полчасика всего у меня посидел, объяснил, какой он хочет пояс, и ушёл. И деньги обещал заплатить. Сказал, что бесплатно не возьмёт.
В воскресенье утром подружки сидели в кухне и пили чай.
– Что, прямо так и ушёл? – сочувственно поинтересовалась Лиза.
Она действительно была счастлива. В висках стучало только одно: он – её родственная душа, он так же одинок, как и она.
– Да. И вообще, он какой-то странный был. Может, я ему не нравлюсь, потому что я маленького роста? Я ведь ему и до плеча не достаю. Коротышка…
– Какая же ты коротышка? Ты и сейчас нормального роста. Вспомни физкультуру. Ниже тебя ещё куча человек.
– Так уж и куча…
– Но ведь есть же! И ещё, ты забыла, что человек растёт до двадцати пяти лет. За десять лет, ты знаешь, как ещё вымахать можешь!
– Ты же видела мою маму. Да и папу.
– Это – ерунда. Знаешь, что такое «акселерация»? То-то и оно! Что это за глупости?
– Эта девушка… которая была с парнями, это… Это девушка Тора.
– У него есть девушка?! – почему-то эта мысль – что у каких-то парней уже могут быть девушки – Лизе даже в голову не приходила.
– Вот и я не ожидала. Она тоже уже студентка. Не то что я – мелочь пузатая, – вздохнула Лена.
– Но ведь, может, это у них несерьёзно? Может, она просто его… подружка. С чего ты взяла, что они встречаются, как парень и девушка? – бросилась утешать подругу Лиза.
– Они точно встречаются. Она его постоянно трогает, обнимает, берёт за руку.
– Прямо при тебе?!
– А что такого?
– А он её?
– И он её…
– Надо срочно что-то придумать. Мы…
Но договорить Лена не успела, потому что входная дверь открылась, и в прихожую вошла Катя:
– Гони, Старкова, восемьдесят шесть рублей. Сожрали мои котлеты – хоть бы разрешения спросили! Мне, думаешь, жалко? Просто ведь мы договорились – жить по правилам!
Лиза до смерти испугалась: к концу вечера она напрочь позабыла про съеденные чужие котлеты и в магазин, конечно же, не пошла.
– Прости, пожалуйста. Я сейчас отдам…
– И вообще, что у нас вчера за постирушки были? Рябову что, своё грязное бельё стирать негде?
– Негде. Он же в общежитии живёт, – тут же вступилась за Васю Лиза. – Тебе стиральную машинку жалко?
– При чём тут «жалко»? Просто мне это странно. Это ведь уже не в первый раз. Он что, постоянно к нам теперь ходить будет: стирать, всё съедать?
– Он ко мне ходит! А мне не жалко!
– Мне кажется, парни так себя вести не должны.