Ограбь меня нежно
Шрифт:
«Ага, Вова! Вот ты и попался! Смотри-ка – прямо как рукой сняло. И сделки совершаются, и бревен под машиной не оказывается… Прямо чудо…»
Отсутствие эксцессов и мелких неприятностей, которое напрямую связывала я с отъездом Вовы, до того вдохновило меня, что я готова была хоть сейчас звонить Вене и сообщать, кто преступник. Но поскольку сам подозреваемый находился сейчас далеко, и не было смысла сию минуту вызывать полицейских с ордером, я решила подождать. Проверить, убедиться… Удостовериться, так сказать.
В офисе нас уже ждали коробки
– Что, Ирина, было что-нибудь интересное? – с набитым ртом спрашивала Марина.
– Да нет, Марина Захаровна… звонило несколько человек… все по продажам. Две квартиры и дача. Я записала… посмотрите потом. А так… больше ничего.
– Ну и ладно.
В это время зазвонил один из стационарных телефонных аппаратов, стоявших на столах в офисе.
– Агентство «Парламент», слушаю вас, – дежурно-вежливым голоском проворковала Ирочка. – Марину Захаровну? – уже медленнее и с другой интонацией говорила она, глядя на машущую руками и отрицательно вертящую головой начальницу. – Нет, ее пока нет. Не отвечает? Может быть, разрядился аккумулятор? Ну, не знаю… Да, конечно, как только подъедет, я обязательно передам.
– Кто? – глядя во все глаза, спрашивала Марина, когда Ира закончила разговор.
– Смирнова, – многозначительно ответила та.
– О черт… – Марина даже перестала жевать. – А что же она на мой-то… А-а-а, у нее ведь тот номер…
Доев и допив, Марина еще немного посидела в кресле, отдыхая, потом, взглянув на часы, включила вторую трубку и набрала какой-то номер.
– Алло? Валентина Ивановна? Мне передали, что вы звонили… Да нет, ничего не случилось, просто вчера не подзарядила телефон, и он сел прямо в регистрационной, представляете? Хорошо хоть там девчонки знакомые были, с их телефона сделала пару звонков. А приехала, Ирина говорит, что вы звонили… Да?.. Да?.. Но ведь… Но ведь дело совершенно очевидно. Они подписывали документ… Так в том-то и дело, что не зарегистрирован. Зачем мы будем регистрировать договор залога, когда уже зарегистрирован договор купли-продажи? Именно эта сделка действительна, именно она имелась здесь в виду. Ну как же… вы должны были объяснить им. Валентина Ивановна! Я не могу по первому вашему зову срываться с места и куда-то лететь. У меня бизнес. Дела, планы… Зачем мне вникать во все это. Вы адвокат, а не я. В конце концов, я плачу деньги…
С доброжелательного тон постепенно переходил в раздраженный, и я уже начала думать, что снова стану свидетельницей скандала. Но на сей раз до этого дело не дошло.
Еще немного поговорив, Марина нажала на сброс и раздражение излила уже на присутствующих.
– Чертова Валька! – чуть не плюясь, фыркала она. – Сколько она с меня бабла поимела… а все мало. А теперь еще в суд тащиться… была охота…
– Вам-то зачем ехать? – полная возмущения, в тон начальству, спрашивала Ирина. –
– Да хрен ее знает зачем… Говорит, судья требует, чтобы ответчик сам присутствовал. Сколько там времени?
Оказалось, что времени в обрез.
Ворча себе под нос что-то о «сволочных бабах», Марина направилась к выходу, даже не взглянув в мою сторону. По-видимому, она уже привыкла, что я всюду следую за ней, как верная тень, и не считала нужным напоминать.
Мы двинулись к зданию городского суда, и, припомнив предположения, высказанные мною в недавнем разговоре с тетей, я снова во всем засомневалась и стала думать, что догадки мои насчет Вовы, возможно, не такие уж основательные.
Если говорить о различных угрозах, тем более об убийствах, для них всегда должен иметься серьезный мотив. А с учетом слышанного мною несколько минут назад разговора, лишний раз подтвердившего, что недовольство в риелторской практике в большинстве случаев исходит от клиента, можно было со всем основанием утверждать, что и мотивы здесь могут быть серьезными.
Если имеются основания подать в суд… тут недалеко и до оснований перерезать глотку. При соответствующем внутреннем настрое, разумеется.
«Черт их тут разберет, – сердито думала я, высматривая в бесконечном ряду автомобилей место для парковки. – Похоже, насолить Марине хотели многие…»
В коридоре третьего этажа нас встретила полная, чем-то очень озабоченная женщина, которая, едва завидев Марину, стала быстро говорить что-то, оправдываясь. Та, высоко подняв голову, слушала вполуха, всем своим видом выражая, что из-за чьей-то безалаберности занимается сейчас тем, чем заниматься вовсе не обязана.
– Бесхвостова! – на весь коридор закричала какая-то девушка, появившаяся из двери, которых здесь было множество.
Эмоциональный монолог прервался, и мы вошли в «зал суда».
В небольшой комнатке, наподобие школьного класса, стояли стол и несколько обращенных к нему «парт», за одной из них сидела беспокойно озирающаяся пара – мужчина и женщина. Увидев вошедшую Марину, женщина тяжело задышала и стала ругаться:
– Бессовестная! А?! И как только не стыдно…
– Женя, разберитесь, – приняв царственно-невозмутимую позу, произнесла Марина.
Понимая, что сейчас нахожусь в том самом «чужом монастыре», куда не нужно соваться со своим уставом, я постаралась, чтобы на этот раз мои «разборки» приняли максимально цивилизованные формы.
Я встала в непосредственной близости от сидящей женщины и, глядя сверху вниз, выдержав небольшую паузу, негромко произнесла:
– Вам лучше успокоиться.
Не знаю, было ли в моих словах что-то устрашающее или просто очень убедительное, но женщина смолкла, а мужчина, толкая ее в бок, зашептал:
– Ладно… хватит тебе…
Возможно, мне еще долго пришлось бы стоять так, обеспечивая «безопасность» своей клиентки, но дверь открылась, и в зал вошла женщина, облаченная в какую-то черную сутану.