Ограбить Императора
Шрифт:
Сыщик равнодушно посмотрел на вошедшего. За прошедшие сутки к нему обратилось не менее двадцати граждан, и, судя по их рассказам, преступники должны были одновременно выезжать через все заставы города, прихватив с собой по полудюжине чемоданов. В действительности «свидетелей» интересовало только объявленное вознаграждение, а потому каждый из них нес откровенную нелепицу, чем только еще более запутывал розыск. Проверять подобную информацию уже не хватало ни сил, ни личного состава. Так что
– Садитесь, – уныло предложил сыскарь.
Гость осторожно присел на краешек стула:
– Благодарствую.
– Как вас зовут?
– Кагарманов Петр Иванович.
– Так что вы видели, Петр Иванович?
– Вы там про экипаж писали и про чемоданы…
– Именно так.
– Так я видел их… И экипаж, и чемоданы…
Примерно так свой рассказ начинали все двадцать посетителей, отчего-то уверовавших, что в следующую минуту он должен выделить им обещанные пять тысяч рублей.
– Что вы видели? Как к посольству подъехал экипаж?
– Нет.
Селиверстов поскучнел.
– Тогда что?
– Как они из экипажа чемоданы выгружали, открывали их, лишнее в мусорку бросали, а то, что нужно было, в грузовик загружали. Я как-то сразу смекнул, что это именно те, что посольство ограбили. Ежели не так, к чему им тогда такие фортеля выделывать?
Это было нечто новенькое.
– И что же они бросали?
– Бумаги какие-то, – пожал плечами свидетель.
– Сколько их было?
– Трое. Один совсем молодой, другой – худой и тонкий, по всему видать, из бывших офицериков, а вот третий у них за главного. Это было сразу заметно. В машине, кажись, еще женщина сидела. Когда бумаги из чемоданов покидали, так молодой сел в экипаж и обратно в город поехал, офицерик в кузов запрыгнул к чемоданам, а этот старшой за руль сел, и грузовик дальше покатил.
– Куда же они поехали? – немного волнуясь, спросил Селиверстов.
– В сторону Московской заставы, – уверенно ответил Петр Иванович.
Это вполне походило на правду. Оставалось задать следующий вопрос:
– Значит, вы говорите, были чемоданы?
– Были.
– И какого же они были цвета?
– Серые.
– А может, вы помните какие-то отличительные признаки на этих чемоданах? – спросил сыскарь, почувствовав некоторое возбуждение.
– Помню, что чемоданы добротные были – уверенно заявил свидетель. – Такой хорошо бы в хозяйстве иметь.
– А кроме того, что они добротные, можете еще что-нибудь сказать о них? Может, царапины на них какие-то были или отметки на поверхности. Может, буквы были нарисованы?
– Буквы? – Мужчина на минуту задумался. – Точно! Были буквы.
– И что же это были за
– Две буквы были. Кожа-то на чемоданах серая, а вот буквы темно-коричневые. Это я сразу приметил. Крупные буквы «К» и «Ф».
В опубликованной заметке не сообщалось о том, что чемоданы принадлежали «Товариществу Фаберже», сказать о них мог только тот человек, который их действительно видел собственными глазами.
– Та-ак, – протянул сыскарь. – И где были проставлены эти буквы?
– В правом верхнем углу, – уверенно произнес свидетель. – Я еще подумал тогда, что же это за странные знаки. Я малость подслеповат… А когда очки надел, так сразу разобрал.
– Во сколько это было? – спросил Селиверстов.
– Светало уже, – ответил Петр Иванович, поправив на крупном пористом носу круглые очки. – У меня как раз смена закончилась, я истопником в депо работаю.
Петроград уже год находился в прифронтовой полосе: на улицах усилилось патрулирование, а выехать из него в ночное время было практически невозможно, разве что по специальному разрешению.
– И что, их не задержали на заставе? – невольно удивился Селиверстов.
Дело с ограблением норвежского посольства ему с самого начала показалось довольно непростым, и вот теперь оно все более запутывалось, дополнялось неприятными и малопонятными деталями.
– Нет… Старший-то ихний показал какой-то документ часовому, вот машину и пропустили. Шлагбаум поднялся, и машина проехала, – как-то буднично сообщил мужчина. – Мне даже показалось, что он вытянулся перед ним, как перед большим начальством.
– Вы его хорошо рассмотрели?
– Кого?
– Того, старшего.
– А как же! Сначала смотрел, когда они в мусор бумажки бросали, а потом глядел, когда они у заставы остановились. Мой-то дом как раз в той стороне будет. Я мимо них проходил…
– Расскажите подробнее, как он выглядел?
Задумавшись на секунду, Петр Иванович заговорил:
– Молодой, лет тридцать… Высокий такой…
– А какое лицо? Худой? Толстый? – торопил Селиверстов.
– Худой.
– Он был с усами, с бородой?
– Нет. Гладко выбрит. Это точно!
– Как одет? Да не тяните же вы! Мне клещами, что ли, из вас слова тянуть?
– Сразу оно как-то и не припомнишь, – малость замялся Петр Иванович. – Помню, что куртка на нем кожаная была. Ботинки черные, обмотки тоже черные.
– Во что он был одет? – торопил сыскарь.
– Рубаха была темного цвета, – приободрился свидетель. – Это я точно помню.
– Ладно, хорошо… Он без шапки был? Или все-таки что-то было? Папаха? Фуражка?
– Папаха на нем была, серая, барашковая. А из-под нее черные вьющиеся волосы вылезали.