Ограбление по-беларуски
Шрифт:
В регистратуру, ругаясь, ввалились мы с Рыгором: Рыгор заламывал мне руку и толкал перед собой, я путался в полах тёмно-синего халата и с хлюпаньем втягивал в нос струйку крови.
— Что, урод, не ожидал? — Рыгор толкнул меня на стул, а сам угрожающе наступил кроссовкой на край сиденья.
— Да вы чего, ребята?.. Я вас не сдавал, клянусь! Хоть сразу фотороботы узнал, но не сдавал! — протестовал я.
— Не гони! Пофиг фотороботы, мы по другому делу пришли. Думаешь,
Я открыл и закрыл рот. На моём лбу читалось движение мысли. Наконец, сообразив, что юлить бесполезно, я посерьёзнел и насупился.
— Да я ж не знал, что так выйдет…
— Не знал? Да ты даже не знаешь, где Франция, а где Япония! Нет, Лявон, как думаешь, он полный придурок или прикидывается? Вот я тебе сейчас башку снесу, и будешь знать! — Рыгор приподнял со стола бобинник и свирепо грохнул его на место, как бы подразумевая, что и на голову может так же грохнуть. — Ну, что будем с ним делать?
Лявон, не отвечая, открыл первую страницу тетрадки и стал читать вслух:
«Если бы Лявона понадобилось описать одним словом, то это слово — мечтатель. Но поскольку никаких ограничений в словах и даже страницах нету, можно рассказать о нём поподробнее. В ту пору, когда мы познакомились, я работал наладчиком на одной из минских телефонных станций, а Лявона, студента, прислали ко мне на практику…»
У Лявона заблестели глаза — что может быть интереснее, чем читать о самом себе? Не удержавшись, я ухмыльнулся, и это было моей ошибкой — Рыгор заметил и треснул ногой по стулу:
— Стой, Лявон! Не читай, закрой! А то сейчас снова всё пойдёт по кругу!
Лявон с трудом оторвался и захлопнул тетрадь. Конец.
— Нет, ты нас больше не проведёшь, Пилипка. Лявон, держи её крепко! Теперь всё в наших руках. Главное — не торопиться. Давай поедим чего-нибудь и подумаем, как быть дальше. У тебя картошка ещё осталась? — он пнул меня и велел жарить картошку. — И без глупостей! Рассказик-то у нас.
Я вытер нос и понуро предложил им спирта. Они не захотели. Я сказал, что нужно переместиться в комнату доврачебного досмотра, там есть водопровод и электроплитка. Они молча кивнули и прошли за мной. Я поставил кипятиться воду и достал из-под стола синий пакет с картошкой. Засучив рукава, я принялся мыть клубни. Рыгор, опершись на косяк двери, мрачно следил за моими действиями. Лявон прохаживался по кабинету, рассматривал внутренности
— Пилип? — обратился он ко мне, и я виновато поднял глаза. — Вымойте руки, садитесь за стол и пишите. Держите вашу тетрадь. Вот ручка. Диктуй ему, Рыгор.
— Что диктовать?
— Ну, диктуй, чего бы тебе хотелось. Не понимаешь, что ли? Как Пилип напишет сейчас, так и будет. Жену диктуй с дочками, квартиру, или как ты там хотел.
— Хех, — сказал Рыгор, и его гнев легко сменился хитрой улыбкой.
И они стали диктовать.
Возвратившись на родину из странствий, Рыгор обнаружил тату, жену и дочек в добром здравии. Жену звали… Её звали… Ладно, Рыгор, это потом можно придумать. Главное, что жена была необыкновенно красивая, добрая и умела готовить борщ со сметаной. Дочки были послушны, музыкальны, хорошо учились, и Рыгор обожал заплетать им косички. Каждый вечер они собирались в зале своей новой огромной квартиры, пели хором, а жена играла на пианино. Из Америки Рыгор пригнал роскошный Линкольн Континентал, кремовый с никелем, величественный, как пароход, с полным багажником редких дисков. Каждую субботу они ехали всей семьёй завтракать в Макдональдс, потом он отвозил семью домой, оставлял машину и шёл пешком в баню.
Лявон сдал выпускные экзамены на отлично, блестяще защитил диплом и был принят в Академию наук. Он завёл себе спортивный велосипед и мобильный телефон — и после некоторых колебаний позвонил сначала маме, а потом Алесе. Они, как оказалось, ничуть не обиделись на него за бегство и неприлично долгое отсутствие, они, казалось, вообще ничего не заметили. И последние тучки развеялись.
Жизнь в городе текла своим чередом, тихо и мирно. Грабителей банка и угонщиков инкассаторских автобусов так и не нашли. Фотороботы висели на столбах ещё несколько месяцев безо всякого толку, пока их не смыли тёплые дожди. Впрочем, по косвенным уликам, те же рецидивисты совершили чуть позже ещё одно преступление, странное и необъяснимое: ограбление роддома. Об ограблении заявил пострадавший — электрик Пилип. Двое неизвестных ворвались во внутренние помещения и похитили регистрационный журнал в коричневой обложке. Из их разговора электрик Пилип понял, что загадочные злоумышленники намеревались зацементировать журнал в жестяном тазике и утопить в Комсомольском озере, предварительно написав в нём последнюю строчку:
Конец