Ограбление по-русски, или Удар « божественного молотка»
Шрифт:
Дождь на улице уже прекратился, я пошел в направлении маминого дома, обходя многочисленные лужи. Вчера я смело шлепал прямо по ним, хорошо, что этого не видели мои дети. А пить даже в маленьких количествах мне пора завязывать – в сорок лет пора и за ум браться.
Вспомнив слова Бориса о Страшиле и Квазимодо, я заулыбался. Иркин муж прав: из нас действительно получилась достойная пара. А минет Ирка делает классно, Борис просто дурак, что не позволяет ей это вытворять. Наверное, стоит с ней еще раз встретиться и потрахаться в трезвом виде, потому что
Я добрел наконец до маминого дома, с трудом поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. Мама открыла почти сразу. Увидев меня в таком жалком виде и уловив запах алкоголя, она впустила меня в квартиру, захлопнула дверь и строго заговорила:
– Здравствуй, Игорек, ты опять наступил на те же грабли, одиннадцать месяцев назад тебя еле откачали доктора, вначале вымойся в душе, а то от тебя пахнет дерьмом.
Я поцеловал маму в щеку и прошел в душ. После ночи, проведенной на коврике перед дверью, это было очень приятно. Струйки теплой воды смывали с меня вчерашнюю грязь, а я думал, что с работы мне придется, скорее всего, увольняться, потому что встречаться с Кацем и Славиком не хотелось совсем. Каждый раз, когда это будет происходить, мне будет стыдно до самого кончика хвоста. Лучше уволюсь и устроюсь на другой завод, токарей сейчас везде берут.
Я вспомнил о сексе у гаража и захихикал, потому что мы с Ириной вчера так сильно увлеклись друг другом, что не обращали внимания даже на дождь, не говоря уже о прохожих, а с ее мужем Борисом я даже успел поздороваться, как хорошо воспитанный человек.
Я вылез из ванной, вытерся, надел чистое белье, которое мне принесла мама, и прошел на кухню. На столе стояла чашка кофе. Взглянув на меня, мама сказала:
– Сынок, выпей кофе, может, немного полегчает.
От ее предложения меня затошнило, я сел на табурет, отодвинул чашку с кофе и заныл:
– Мам, меня сейчас вырвет от любого напитка, я и выпил-то вчера совсем немного, а мне так плохо, словно я выпил целое ведро, может быть, снова вызвать врача?
Мама оценила мое состояние и не согласилась:
– Сегодня ты не настолько плох, чтобы вызывать врачей, тем более, на врачей потребуются деньги, не менее тысячи, у меня их нет, а у тебя, судя по твоему виду, тоже. Значит, будем выходить из положения собственными силами, головастик.
Признаться, у меня непропорционально большая голова, и мама всегда об этом напоминает, когда я плохо себя веду. Я на это не обижаюсь, потому что она не бывает не правой. Странно все-таки: у красивой мамы и красивого, судя по фотографиям, папы родился совершенно некрасивый сын. А может, они взяли меня из детского дома?
– Ты как всегда права, мам, денег у меня нет, – признался я.
Мама пожала плечами:
– И никогда не будет, если тебе не помочь хорошим советом. Тогда со своим алмазным дипломатом ты действовал без моих советов, и что из этого получилось?
Мама вышла из кухни, через минуту вернулась, поставила на стол почти полную бутылку коньяка, при виде которой меня затошнило еще сильнее, и сказала:
– Поправляйся, головастик, а потом у
Мама достала из шкафчика маленькую хрустальную рюмку, налила туда граммов тридцать, поставила ее передо мной и приказала:
– Не распускай слюни, головастик, выпей одним глотком и запей кофе. Исполняй!
На протяжении нашей совместной жизни мама часто мне приказывала, и я ни разу не мог ослушаться. То же самое произошло и сейчас. Совершенно не желая пить алкоголь, я взял рюмку, одним глотком осушил ее и принялся запивать кофе. Я был уверен, что меня сейчас вырвет, но этого не произошло, ком в горле немного размяк, а сумасшедшая птица, бившаяся в желудке, слегка угомонилась. Болевой обруч, сжимавший голову, тоже немного ослаб.
Впервые в жизни я похмелялся. Мама насмешливо на меня посмотрела, налила еще почти полную рюмку и жестко сказала:
– Пей, алкаш, все алкоголики помогают себе утром именно так, и твой отец поступал точно так же, и умер, когда тебе не было еще и двух лет.
Я удивился:
– Мам, а я даже и не знал, что мой отец сильно пил. Неужели он был алкоголиком?
Мама села на пустой табурет, поправила красивую прическу и уточнила:
– Последние два года своей жизни, сразу после того как я забеременела тобой, он пил каждый день. Пей, головастик, твой организм должен успокоиться, а то ты трясешься, как испорченный холодильник. А потом у нас будет серьезный разговор.
Я пожал плечами, послушно взял рюмку, выпил до дна, опять запил кофе, и через минуту мотор, работавший внутри меня, выключился, голова перестала взрываться, а желудок вдруг захотел поесть. О, со мной произошло чудо! Раньше я никогда не похмелялся и мучился сутками, прежде чем войти в нормальное состояние, а сейчас не прошло и трех минут, а я стал почти здоровым человеком.
Я несмело улыбнулся и сказал:
– Мам, а ты была права, мне действительно стало лучше, каких-то пятьдесят граммов коньяка сделали меня почти человеком.
Мама налила себе кофе с молоком в большую чашку, достала из холодильника сыр, ветчину, поставила их на стол, отпила из своей чашки и сказала:
– Вот именно, что «почти». Из жалкого трясущегося состояния больного ты перешел в стадию иллюзорного ощущения нормы. Поешь скорее, а то сейчас опять опьянеешь.
Мама поставила передо мной тарелку с борщом, и я начал осторожно есть. Господи, и как же тяжело приходится алкоголикам, если они каждый день испытывают то же самое, что я сегодня. А мой отец Константин, которого я не помню, пил последние два года своей жизни каждый день... Что же его заставляло? Я оторвался от супа, вкуса которого почти не ощущал, и спросил:
– Мам, а почему все-таки мой отец пил каждый день, ведь ты была беременна мной и, по идее, он должен был радоваться.
Мама оторвалась от своего кофе с молоком и ответила:
– Головастик, твой отец был дураком, потому что считал, что я залетела не от него, а от его друга Спирина, но Спирин был уродом, типа тебя, а твой отец красавцем, которого я обожала. Ах, Константин был моей первой любовью, и я отдавалась тогда только ему.
Меня заинтересовало мое сходство со Спириным, и я спросил: