Ограбление 'Зеленого Орла'
Шрифт:
Берридж всегда получал наслаждение от сложной процедуры получения доступа к своему сейфу - пройти ворота, подписать бланк, поздороваться с величественным и вместе с тем услужливо-подобострастным охранником, вставить в сейф ключ одновременно с охранником. Все это вызывало в нем сознание собственной значимости. Видя, с каким тщанием охраняется его вклад, он и себя начинал чувствовать чрезвычайно важной персоной. Приятные минуты, проведенные в банке, в какой-то степени вознаграждали его за дискомфорт, испытанный им в десятиминутной поездке с безмолвным как рыба Линчем.
Он
Когда Берридж вернулся к машине, в ней было не продохнуть от дыма. Ленч все это время курил. Заводя машину, Берридж как бы невзначай включил кондиционер. Линч разорвал конверт и начал считать деньги, совершенно не обращая внимания на Берриджа. Отсчитав небольшую пачку денег, он засунул ее в один из своих бесчисленных карманов. В конце концов, конверт опустел, а Линч выглядел точно таким, как прежде.
Когда Берридж остановился на красный свет. Линч протянул ему помятую двадцатидолларовую бумажку:
– Вы ошиблись, - сказал он.
– Да?
– Берридж настолько удивился, что не заметил, как загорелся зеленый свет, и только гудки стоявшей сзади машины вывели его из состояния столбняка. Остаток пути он проделал, так и сжимая купюру в правой руке.
Когда они подъехали к большому белому дому, окруженному со всех сторон ухоженной лужайкой. Линч сказал:
– Высадите меня здесь.
– Пожалуйста.
Выйдя, Линч даже не попрощался. Он пересек улицу и сел в "понтиак" с номером штата Нью-Йорк. Краденый? Все может быть.
Подождав, пока Линч уедет, Берридж направил машину в гараж, дверь которого автоматически открылась при его приближении. Уже внутри он глянул на валяющийся конверт и дал волю своему раздражению; Линч, его молчаливая надменность, пренебрежение, с каким он бросил конверт на сиденье, вызывали в нем холодную ярость.
Двадцатидолларовую купюру он все еще сжимал в руке. Линч всего лишь раз пересчитал деньги. Откуда же у него такая уверенность, что ошибся именно Берридж?
Внезапно Берридж почувствовал, как у него схватило живот.
Глава 7
– Паркер больше не выводит меня из равновесия, - сказала Элен.
– Да? Отлично.
– Просто мне неприятен, и все, - сказала она, сознавая, что ее голос звучит ровно и убедительно.
– Рад, что ситуация упростилась. Что же произошло?
– Да разное. Поначалу мне казалось, что причина одна, но сейчас я поняла, что это не так.
– Одна? И какая?
– Дело в оружии, - сказала она, но, сообразив, что начала с середины, осеклась и потом быстро объяснила: - Помните, в среду я рассказывала, что он куда-то поехал, чтобы раздобыть деньги? На операцию.
– Да. Мне показалось любопытным,
– И вот вчера он купил оружие. Оно лежит в двух коробках для игрушек.
– И много?
– Два автомата и четыре пистолета. Выглядит все очень невинно. Стен сказал, что он приобрел их у владельца игрушечного магазина, который занимается нелегальной продажей оружия.
– Вас беспокоит это оружие?
– Не само оружие, - ответила Элен.
– А то, как Паркер поступил с ним.
– Что же он сделал?
– Он положил его в стенной шкаф Пемы.
– Элен прикрыла глаза, еще теснее обхватив свои плечи руками. Она представила себе, как эти смертельно опасные железяки лежат сейчас у дочки в шкафу среди безобидных игрушек, спрятанные в картонные коробки с забавными рисунками и пестрыми веселыми надписями. Неужели вы не понимаете?
– сказала она, не открывая глаз.
– Он использует Пему. Не только меня, не только мой дом, Стена или даже Марта. Он использует Пему, пряча среди ее игрушек эту мерзость.
– Вы чувствуете себя оскверненной, - высказал предположение доктор Годден.
Открыв глаза, Элен принялась изучать узор ковра, словно стоило ей найти определенный угол зрения, чтобы возникли буквы, слова и фразы, из которых она узнала бы что-то очень важное, и тогда все стало бы легко и возможно. Но узор оставался узором, и его линии не складывались в буквы.
– Не оскверненной, - сказала она, - нет. Просто я для него ничего не значу, можно сказать, не существую. Ему абсолютно все равно, есть я или нет. Я для него червяк, пустое место. Не заслуживающее даже презрения.
– Другими словами, - сказал доктор Годден, - вы впервые встретили человека, который относится к вам так, как вы сами относитесь к себе. То есть так, как, по вашему мнению, вы и заслуживаете.
Нахмурившись, она продолжала изучать ковер.
– Вы думаете?
– Конечно. Разница в том, что у вас есть выбор: вы можете перестать так относиться к себе, как только захотите. Но его отношением к вам вы не в силах управлять. Он ведет себя так не для того, чтобы вы как-то искупили свою вину. Ему совершенно наплевать на ваше чувство вины.
– Ему наплевать на то, что я думаю, его это совершенно не трогает. Обычно люди устроены по-другому. Вы можете ненавидеть человека, но вам интересно, что он думает, вам бы хотелось это знать.
Доктор Годден промолчал; это означало, что ей следует погрузиться в себя и проверить, не скрывает ли она от себя еще что-нибудь.
– Выходит, на самом деле я расстроена не из-за Пемы, да? И даже не из-за себя?
– Да?
– спросил он мягко.
– Но тогда из-за чего же?
– Из-за маски, которую я ношу. Маски любящей матери. Знаете, это маска, по существу, помогает мне уйти от ответственности за все ошибки, которые я сделала в жизни. Я прячусь за этой маской. А Паркер не обращает на нее никакого внимания. Он кладет оружие в Пемин шкаф, даже не спрашивая меня. Маска любящей матери ничего для него не значит.