Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все
Шрифт:
Наоборот. Если ты знаешь, кто ты, тебе легче осваивать новое. Можно всю жизнь вкладываться в ширму, в прикрытие, в притворство, стараясь казаться лучше, чем ты есть. Ширма, конечно, будет защищать тебя. Но там, за ширмой, всегда есть ты, тот, кто боится оказаться без нее. Столько сил уйдет на то, чтобы не остаться без этого укрытия!
Но если ты знаешь, какой ты: возможно, чего-то не умеешь, чего-то никогда не сможешь – но у тебя и у каждого человека что-то получается хорошо, а что-то даже отлично, Наверняка кое-что ты делаешь так, как никто не умеет. Ширма тебе не нужна, не стоит вкладываться в нее
Итак, что же делать, если все-таки обзываются? Во-первых, понять, что детям, которые делают это, скорее всего, сложно живется. Возможно, их ругают или унижают дома. Ведь если с человеком хорошо обращаются и его любят, ему не приходит в голову унижать и обзывать кого-то. Поэтому, когда другие дети так себя ведут, это больше говорит о них, чем о тебе. Возможно, их нужно пожалеть, поддержать, помочь. Но, конечно, тебе это делать не обязательно, если ты этого не можешь, не хочешь или не знаешь как. Обычно помочь им – задача взрослых.
Во-вторых, дети, которые обзываются, чаще всего не догадываются о своих собственных особенностях или не могут их принять. Они боятся, что их самих будут дразнить, вот и стараются перехватить инициативу.
Но самое важное – если ты понимаешь, кто ты, и не стыдишься себя, то ранить тебя трудно. Ты прекрасно знаешь обо всех свои проблемах, а грубость или хамская обертка, в которую некоторые дети (а иногда и взрослые, увы) облекают твои ограничения, больше говорит об уровне их воспитания. В крайнем случае, можно так и сказать: «Это грубо» или «Это звучит по-хамски». Просто чтобы знали.
Мы уже с тобой обсуждали, почему некоторые родители мечтают, чтобы их ребенок с особенностями был как все. Стыд, вина, страх, тревога. Помнишь? Им хочется, чтобы у них было меньше сложностей, а их особенный ребенок стал поскорее обычным и счастливым. Вот только они не знают, что все эти чувства и сложности бывают у всех, даже у родителей самых обычных детей (если, конечно, такие существуют).
Не все понимают, что счастье – это не когда нет проблем, а когда не надо все время ломать свою природу, можно просто жить, делать, что любишь и умеешь, узнавая и открывая новое, то, чего еще не знал о себе и о мире, решая сложные и простые жизненные задачи.
Некоторые учителя тоже предпочли бы учить обычных детей. Чем проще устроен ребенок или вообще человек, тем проще с ним управляться. Если подозревать в каждом ребенке особенного (что, по сути, так и есть), то тогда к каждому нужен особый подход. А если их тридцать человек в классе или того хуже – целая школа? А учитель или директор всего один? Вот для этого в школе придуманы законы и правила.
Если правил слишком много и они важнее самих детей, то особенному ребенку становится очень трудно. У него появляется ощущение, как будто его положили в ящичек и определили, каким быть: не больше, не меньше. Ему нужно умудриться не торчать из ячейки, куда его решила поместить школьная система. Вот только так не получается. Природа задумала одно, а школа хочет другого. Им трудно приспособиться друг к другу:
Если правил мало или совсем нет, то коллектив из особенных детей легко превращает все в хаос. В хаосе часто трудно не только учиться, но и существовать. Поэтому, даже если ты очень-очень особенный, каким-то основным правилам школы, семьи или общества следовать все-таки нужно.
Иногда именно этим раздражают других людей особенные дети: их неумение следовать привычным правилам поведения воспринимается как что-то очень чужеродное, как хаос. В тех обществах, где открыто и дружелюбно относятся ко всему непохожему – к тому, во что верят другие люди, что они носят, как ведут себя на улицах (если они не проявляют агрессии к окружающим), спокойнее смотрят и на особенных. Там, где приветствуется одинаковость и похожесть, любое отличие вызывает у окружающих желание привести его к единообразию. В таких обществах всех особенных стремятся переделать и исправить.
Любой человек и ребенок так устроен: он будет сопротивляться, когда кто-то пытается его изменить. Наша личность (и твоя в том числе) готова меняться по собственной воле – ты хочешь быть собой даже в своих переменах, когда изнутри рождается желание и возможность измениться. Ты это отлично чувствуешь. Одно дело – мыть посуду или делать уборку, потому что тебя заставляют. И совсем другое, если ты сам этого захотел. Заставить кого-то измениться можно только угрозой потери чего-то очень важного: любви или жизни. Вот только не велика ли цена – жизнь в страхе?
Поэтому идея привести всех к единообразию до сих пор не реализована, разве что в странах или школах, где правит тирания подавления инаковости и страх. Боясь быть отвергнутыми или потерять жизнь, многие, конечно, готовы спрятать свое своеобразие подальше. Но если у человека нет рук, ног или способности видеть, слышать, разговаривать, стройно думать, то даже из страха ему не вернуть себе зрение, не вырастить ногу, здоровую психику или здоровый позвоночник.
Поэтому, как бы кто ни хотел привести тебя к единообразию, чаще всего это невозможно. Можно только постараться следовать общим правилам и учитывать интересы других людей, не отказываясь при этом от своей уникальности.
Это совершенно нормальное желание. Быть как все – значит не выделяться из толпы. Быть среди других и не ловить удивленных, жалеющих или возмущенных взглядов. Особые люди, и дети в том числе, иногда устают от усиленного внимания к их персоне. Если ты тоже от этого устаешь, то наверняка можно найти сообщество людей или детей с похожими проблемами. Среди них ты будешь как все.
Иногда можно просто побыть в одиночестве, отдохнуть от стараний, которые все равно приходится прикладывать, когда оказываешься в обществе других людей. Уединение не так страшит, если оно добровольное, а не вынужденное. К сожалению, некоторые родители так боятся чужой реакции, что предпочитают не появляться на людях со своим особенным ребенком.