Огромный бриллиант

Блэйкли Лорен

— Я могу дать обет воздержания.

Она кивает.

— Конечно. Продолжай себя успокаивать, — потом останавливается и пялится на меня. — Но, серьезно, если я соглашусь на это, тебе лучше не шастать с другими женщинами.

Надежда дико скачет в моей груди.

— Означает ли это, что ты согласна?

Она качает головой.

— Еще нет. Я просто показываю тебе еще один контрольно-пропускной пункт. Это будут ооочень дооолгие семь дней для тебя, — говорит она, ударяя локтем меня в бок. — К тому же, как ты собираешься объяснить, почему у

тебя было публичное свидание несколько недель назад? Что ты собираешься рассказать своему отцу и его покупателю об этом? Или что ты скажешь о той женщине в Майами, с которой тебя видели на открытии ресторана?

Я театрально взмахиваю рукой.

— Оставь это мастеру. Если начнет всплывать, что я был со знаменитой тренершей, то просто буду это отрицать. В любом случае, эти сплетни никто всерьез не воспринимает. К тому же, в Майами это было просто дружеское позирование для фото. И я уже придумал идеальную историю о том, как мы влюбились. Я сказал папе, что это случилось быстро. Всего за нескольких недель. На самом деле, прошлым вечером я сделал тебе предложение, потому что понял, что все эти годы был влюблен в тебя.

— Все эти годы? — спрашивает она, приподняв бровь.

Я игриво пожимаю плечами.

— Все чертовы годы. Я был увальнем. Но, наконец, я осознал это чувство, заставившее меня опуститься на одно колено, чтобы сделать тебя своей.

Она ничего не говорит, только уголки ее губ дергаются, и я смотрю на них дольше обычного. У нее действительно красивые губы. Я имею в виду, с эмпирической точки зрения. В качестве фиктивного жениха я должен знать обо всех ее особенностях, в том числе и о губах.

Если предположить, что она скажет «да». Она должна сказать «да».

— Это на самом деле милая история, — говорит она, ее голос совершенно искренен, когда мы стоим на углу дома, удерживая взгляд друг на друге. — От закадычных друзей к влюбленным?

— Да, — говорю я быстро, разрывая зрительный контакт, потому что это для меня сейчас слишком. Понятия не имею, почему это ощущается так странно: действуют ли на меня так ее слова или то, как она смотрит на меня.

Или, на самом деле, почему я вообще ощущаю неловкость.

Мы продолжаем идти, и она залпом допивает весь кофе, расправляет плечи и прочищает горло, а я скрещиваю пальцы, чтобы услышать согласие.

— Я хочу помочь тебе, но…— говорит она, и ее голос затихает.

Моя грудь сжимается. Похоже на то, как спускают газ из шариков. Я лишен воздуха. Я собираюсь сказать отцу, что помолвка закончилась, не успев начаться, а затем опустить голову, рыдать и возмущаться, что Шарлотта бросила меня и разбила мое сердце.

— Черт, — бормочет она, — дебил на подходе.

Это козел Брэдли «Верну Ее Назад Любым Путем» собственной персоной.

Он меня ненавидит. Не то чтобы мне было до этого дело, но он не выносит меня, потому что я имел наглость посоветовать Шарлотте не покупать квартиру вместе с ним. С финансовой точки зрения приобрести

квартиру на двоих в этом доме было бы глупо, ведь в других кварталах цены росли намного быстрее.

Ростом он около метра восемьдесят, что на пять сантиметров ниже меня. У него дерьмово-рыжеватые волосы, широкие плечи и мерзкий оскал продавца пылесосов. Он работает в сфере пиара — старший вице-президент по коммуникациям в огромной фармацевтической компании, которая всегда под огнем. Король продаж. Козырь лжецов. Капитан Отребье.

— Шарлотта! — кричит он и машет ей. — Ты получила воздушные шары?

Он подходит к нам, устанавливая зрительный контакт со мной.

— Они не помещались в лифте, но, на самом деле, это не имеет значения. Ты должен прекратить посылать мне подарки. Между нами все кончено. Кроме того, — говорит она и тянется, хватая мою свободную руку и переплетая наши пальцы, чем чертовски удивляет меня, потому что она не из тех, кто держится за ручки, — я помолвлена со Спенсером.

Вау.

Меня удивило, что она держит меня за руку? Это ничто по сравнению с удивлением от того, что происходит сейчас.

Она отбрасывает стакан из-под кофе в сторону Брэдли, в мгновение ока обвивает руками мою шею и прижимается губами к моим.

Глава 7

Шарлотта целует меня.

На улице Нью-Йорка.

Ее губы прижимаются к моим губам.

У нее фантастический вкус.

Как сливки и сахар, и кофе, и сладости. Как все самые лучшие сладости в мире. Вкус в точности такой, каким я его себе представлял.

Не то чтобы я думал о поцелуе с моей лучшей подругой.

Но, послушайте, будучи парнем, невозможно контролировать то, где временами витают ваши мысли. Любой мужчина, который дружит с женщиной, традиционно отправлял свое воображение на авеню Поцелуев, потом на проспект Любви, а затем на улицу Секса.

Это именно те улицы, которые собирается посетить Мой Старый Добрый Мозг, если она продолжит мягко касаться моих губ в этом трепетном, затяжном поцелуе. Потому что становится все сложнее думать о чем-то другом, кроме как об углублении поцелуя и расширении границ дозволенного.

Намного сложнее.

Она издает еле уловимый звук — то ли вздох, то ли всхлип, то ли практически стон. И если она сделает это снова, то будет прижата к сланцево-серой кирпичной стене дома, и я, скользнув руками по ее бедрам, превращу этот эпизод в знакомство с ее телом.

Потому что она чертовски сексуальна в лучшем смысле этого слова.

На радость мне.

И затем она отпускает мои губы.

Мой стояк не собирается прятаться. Он по-прежнему указывает в ее сторону, желая большего. Я зацикливаюсь на своем лучшем сертифицированном убийце возбуждения, представляя себе потных баскетболистов, и стояк опускается вниз, в то время как Шарлотта дьявольски улыбается Брэдли.