Охота аристократов (на клонов и не только)

Афанасьев Семён

— А последнее уведомление? Мои личные счета в семь утра кому понадобились?

— Это твоя жена.

— Почему? Что тебе известно о наших с ней отношениях?

Необходимость выстраивать отношения с собственным телефоном — не самый большой эмоциональный напряг за сегодня. Шашкой махнуть можно в любой момент, эффективнее сперва уточнить всё и взвесить, как именно махнуть.

Да и весело где-то с этой железкой, чего уж. За это утро — первое приятное разнообразие.

— Я не клоун! Вот ты мудила! И нет, о

твоей жене я ничего не знаю. Ты-прежний запретил мне собирать и анализировать информацию о ней. Я игнорирую ваши коммуникации. Хочешь снять запрет?

— Нет, не надо, сейчас сам разберусь. Точнее, даже не так. Можешь присутствовать, только не лезь в разговор, ради бога.

— Разумеется! — в голосе машины словно сквозит уязвлённое самолюбие. — А почему теперь стало иначе?

Ух ты. А ведь оно не все мои мысли видит. Я только что допустил, что память мне могут тереть ещё не один и не два раза, как предшественнику. Не хотелось бы, но здешние реалии, они такие.

На случай следующей потенциальной амнезии (или даже не одной) браслет является страховкой: перед тем, как отдавать те же долги невесть откуда взявшимся (и убедительным) кредиторам, есть смысл сперва уточнить собственное прошлое из надёжного источника.

Всё это поясняю вслух, красочно представляя кое-что из прошлой практики.

— Я не протез для памяти! — обижается вслух самый странный образец техники.

А эту мысль он видит. Где система? Ладно, сейчас не до фиксации иерархии с коммуникатором.

И настроение хорошее.

— Это твой собственный эмоциональный фон, я не лезу! — оно снова слышит мысли. — Александр!

— Да?

— Мой функционал ограничен в присутствии менталистов высоких рангов, раз. Псевдоинтеллект при них блокируется, учти на будущее.

— Откуда взялось это ограничение?

— Управляющие программы базовой прошивки, политика производителя. Второе. В присутствии государственных служащих, несущих определённые виды оборудования, мой функционал также ограничивается.

— Почему?

— Не могу сообщить конкретную причину, тоже политика производителя. Но я тебе не враг, это мой императив номер один. Не страдай от своих очень интересных мыслей в мой адрес.

— Что-то ещё хочешь сказать?

— Когда ты трясся, записывая контакт Фроловой, это было абсолютно напрасно. Я б не полезла. Пока всё.

— Спасибо. Какое-то время помолчим, я должен подумать.

_______

Всё-таки есть надежда, что память предшественника в каких-то объёмах восстановится: паркуюсь на автомате, к здоровенным стеклянным дверям нужного подъезда шагаю уверенно.

В ответ на мой большой палец, поднесённый к сканеру, активируется надпись: "Двухфакторная идентификация, наберите пожалуйста код".

Ловлю волну и выбиваю шестизначное число. Замок щёлкает и открывается. Ух ты, сформированный рефлекс жив, занятно.

Забегаю

на третий этаж пешком, дверь квартиры открывается отпечатком уже ладони. Интересно, предшественник что, закладывался на ампутацию пальца?

— Ирина, нам надо поговорить, — не разуваясь, иду на слух по коридору.

А ничего квартира. Два этажа (лестница наверх плюс соответствующий фрагмент в памяти), несколько спален, санузел в каждой. Шесть унитазов и ванн в квартире на двоих.

— Иду.

По второй лестнице (есть и такая) в зал со второго яруса спускается подруга моего тела.

— Хорошо, что ты приехал. Я тоже не хотела кое-чего начинать по телефону. Давай ты вначале скажешь своё, а потом я тебе сообщу новости.

Глава 7

— У меня один очень короткий вопрос. Ты меня любишь? — я действительно ехал только затем, чтобы увидеть ответ на её лице своими глазами.

Кое-какие моменты в жизни следует фиксировать лично. Была очень небольшая вероятность того, что я ошибся с радикальными выводами, общаясь с женой предшественника исключительно по сети.

Если эта женщина на самом деле любила мужа (пусть косо, криво, через пень колоду) — это один сценарий. Если же предварительный диагноз точен...

— А почему это тебя так озаботило на ровном месте? — супруга тела старательно не говорит ни да, ни нет.

Предполагаю, из-за наличия у мужа одного очень интересного браслета, в котором даже приложение есть на контроль достоверности. Аналог сканирования у чистокровных и программа двойного назначения, используется в том числе полицией.

— Ты никогда раньше этого не спрашивал, — продолжает Ирина. — Сейчас вдруг стало важно?

— Глаза у тебя холодные, — констатирую. — Ладно, можешь не отвечать. Пардон за беспокойство, я уже всё сам понял.

— Ты странный. Не такой, как раньше. За этим нёсся с утра?

— Расставлять кое-какие точки в собственной жизни нужно аккуратно.

— Расставляй. — Поискав вокруг себя глазами, она усаживается на высокий барный стул у разделочного стола (во всю стенку кухни-студии, метров семь).

— Мы расстаёмся.

— Почему?

— Близкий человек, который тебя не любит, уже не близкий, — пожимаю плечами. — Мне такое неинтересно.

— Так чего ехал? Это можно звонком сказать, — её глаза не соответствуют спокойному тону.

Мечут молнии, которые она аккуратно сдерживает.

— Хотел тебе в глаза посмотреть напоследок.

— Посмотрел? Что-то увидел?

— Достаточно для выводов.

— Каких.

— На этом точка.

— Сука. — Вот так без перехода. — Когда ж ты соскочил, сука. Столько месяцев на тебя убила, а ты исхитрился спрыгнуть. Ты же у меня вот где был! — Ирина вытягивает в моём направлении сжатый до белых костяшек кулак.