Охота Бешеного
Шрифт:
— Это что, ее приятели? — по-чеченски спросил Михаил, когда машина рванула с места.
— Только дохляк. — Удди кивком показал соседнее сиденье. — А безрукого наши вчера прихватили. Он тоже оператор, только питерский.
Михаилу вдруг показалось, что Людмила внимательно прислушивается к разговору, и у него мелькнула мысль, что она понимает по-чеченски.
Ехали долго. Сослуживец Людмилы был очень слаб и, когда машину подбрасывало на ухабах, тихо постанывал. Питерскому, очевидно, хорошо досталось:
— Ты что, земляк, нарочно ни одной ямы не пропускаешь? — не выдержав, рявкнул Михаил по-чеченски.
— А тебе что, жалко ублюдков?
— Придурок! Мне себя жалко, ты мне поспать не даешь!
— Так бы сказал сразу, — протянул Удди и повел аккуратнее.
Людмила легким прикосновением поблагодарила Гадаева.
Они ехали всю ночь.
— Сколько нам еще трястись? — спросил Михаил.
— Часа через два-три прибудем. Можешь дальше дрыхнуть. Только смотри, чтобы они тебя во сне не придушили! — хохотнул Удди.
— Думаешь, могут? — насмешливо спросил Михаил и посмотрел на часы. Было девять утра.
— Ты бы видел, что этот однорукий вытворял, когда его брали! — продолжал Удди. — Троих наших ребят в больницу отправил с переломанными руками и пробитой башкой. Каратист сраный!
— А чего не добили? — спросил Михаил.
— Думали выкуп за него потребовать, но Хозяин чего-то передумал и сунул к этим, до кучи. Как говорят у русских: «Бог троицу любит».
— Для того он и Хозяин, чтобы приказывать.
— А я что говорю? — спохватился Удди. — Наш командир — умная голова! Знаешь, сколько на него покушений было?
— Читал в газетах.
— Врут твои газеты. На Хозяине места здорового нет. Вот у бабы спроси: она, небось, разглядела. — Он хихикнул. — Шрам у него на лице видел? Это осенью его какая-то сволочь подкараулила. Я гада на куски порубал! Но нашему хозяину все хоть бы хны!
— Аллах его хранит, — как можно серьезней сказал Михаил.
Он все время следил за Людмилой и убедился окончательно, что она понимает по-чеченски.
Наконец машина остановилась на каком-то пустыре.
— Хозяин говорил, что мы должны доставить их к его приятелю, — заметил Михаил.
— Мы и доставили. Лом сам сюда подъедет.
— Почему сюда?
— Тебе Хозяин что велел?
— Проследить, чтобы все было как надо, и доложить ему.
— Вот и выполняй.
Вскоре на пустыре показались белые «жигули». За рулем сидел какой-то мужик — очевидно, Лом. Михаил с удивлением увидел, что в машине находятся Савелий, Матросов и Кораблев.
— Это он? — спокойно спросил Гадаев.
— А кто же еще? — Удди вышел из машины. — Салам аллейкам. Лом!
— Аллейкам
— Только что подъехали. Где будем дело делать? — Удди подмигнул. — До города близко, вдруг услышит кто-нибудь?
— А что за парень с тобой? — настороженно спросил Лом.
— Это Михаил Гадаев, новый личный порученец Хозяина, — скривившись, пояснил Удди. — Он должен будет обо всем доложить командиру.
— А ты для чего? Для мебели, что ли?
— У меня своя работа есть. А если тебя чтото не устраивает, так позвони Хозяину и скажи ему об этом.
— Ладно, поехали. Километрах в двух отсюда есть одно хорошее местечко. — Лом дал по газам.
— Шайтан! При Хозяине как овца, а здесь гонор показывает! — Удди сплюнул сквозь зубы.
— Волка нет, вот овцы и гуляют, — усмехнулся Михаил. — Не обращай внимания. Поехали!
Удди вернулся к УАЗику, сел за руль, и они поехали следом за «Жигулями». «Жигули» остановились возле какого-то полуразрушенного дома.
— Отличное место, — сказал Лом. — Здесь участковый наш жил. — Он злобно ухмыльнулся. — Попортил, сука, мне кровушку! Ну, и я в долгу не остался: сделал ему операцию на сердце без наркоза. Прямо тут, в доме. Сперва-то он сбежать хотел, семью спрятал, но за барахлом вернулся. А я как чувствовал — трое суток его дожидался. Слышал бы ты, как он верещал под «перышком»! Приятно вспомнить…
— Хватит воспоминаний! — оборвал его Удди. — Зови своих, дело надо делать.
— А куда ты торопишься? — хмыкнул Лом.
— Куда-куда? Жопой резать провода! — порусски заорал Удди. — Миша, иди познакомься с Ломом, а я пленными займусь. — Он направился к УАЗику.
Михаил вышел из машины, но не успел он подойти к Лому, как из УАЗика раздался крик.
— Помогите! — кричала Людмила.
— Опять бабу лапает, — усмехнулся Лом.
Михаил быстро переглянулся с Савелием и подал знак: «Идем на помощь!». Савелий мгновенно оценил ситуацию. До УАЗика было метров десять-двенадцать, и, если Удди заметит, что Лома «успокоили», то сразу же откроет огонь. Неожиданно Говорков заметил, как из-за угла дома высунулась чья-то рука, и пальцы сделали знак: «Помощь идет!».
— Что, завидуешь? — спросил Савелий Лома, чтобы отвлечь его.
Лом обернулся и, видно, что-то почувствовав, выхватил пистолет, но выстрелить не успел: нож, метко брошенный Денисом, вонзился в его прыгающий кадык. Лом рухнул на землю и захрипел. В голове у него промелькнуло: «Проклятые деньги…» Дернувшись, он затих.
В УАЗике, похоже, никто ничего не заметил. Удди срывал с Людмилы рейтузы и пытался засунуть ей в промежность свои грязные пальцы, одновременно расстегивая ширинку и вытаскивая член.