Охота мертвецов
Шрифт:
– Я костер раздувала. Вдруг сзади толчок, я упала, ладонь сожгла. И эта собака вцепилась в ногу. Я закричала, - Наталья прерывисто, как дети после плача, вздохнула и продолжила: Сын прибежал. И... я сама не поняла, что он сделал с собакой. Как-то быстро все случилось. Потом смотрю, она уже лежит, а Сын мужика за горло взял.
Виктор подошел к гостю. Тот отряхивал свалившуюся ондатровую шапку и смотрел на бомжа с ненавистью.
– Вы мне, суки, ответите за собаку. Я ее три года воспитывал. Она у меня дачу от таких, как вы, охраняла. Козлы, бля...
– От каких это, от "таких"?
– спокойно, нехорошим тоном спросил Виктор.
–
– Ты считаешь нормальным, что твоя собака бросается на беззащитную женщину?
– Какая это женщина? Женщину, бля, нашел! Прошмандовка грязная!
Виктор слегка побледнел, и было видно, что он еле сдерживает себя. Но тут раздался хруст не до конца растаявшего наста. На тропинке показался Сын, играючи несущий на плече огромное бревно. Мужик, увидев это, звучно испортил воздух и бросился бежать вниз.
Виктор обследовал труп собаки и определил, что она сдохла от того, что ей ударом разбили основание черепа. Наталья уверяла, что в руках у Сына ничего не было. Сам победитель в этой схватке сейчас беспечно крутился возле Михи, а тот что-то ему говорил. Виктору пришла в голову мысль. Он выбрал средних размеров камень, подошел к Сыну метров на пять и с криком: "Сын!" - метнул камень ему прямо в голову. Но булыжник словно прилип к широкой ладони Сына. Он заулыбался, приняв все происходящее за игру.
– Ни хера себе, - в который уже раз пробормотали Миха и Гендос.
* * *
На этот раз охотиться поехали вчетвером. Антон с Артуром на правах командиров, с ними подвизались Баржа и Миша-Магомед. За горнолыжной трассой, которую так и не достроили, а лишь вырубили под нее строевой лес на западном склоне красивой сопки, по данным воздушной разведки, расположилось небольшое поселение бомжей: пять-шесть землянок, в которых обитали около двадцати человек.
На этот раз джипы пришлось оставить внизу - склоны были крутыми даже для полноприводных вездеходов. По команде Антона, который когда-то давно отучился три года в общевойсковом военном училище, растянулись цепью и стали обходить поселения снизу, двигаясь условным полукругом. В весенних сумерках сквозь пелену облачности просвечивал, как через марлю, молодой месяц. На фоне светло-серого неба сосны казались черными, словно нарисованными тушью на бархате. На поляне разгорался костерок, вокруг сидели понурые фигурки. В котелке что-то булькало. Двое разгружали старый капроновый баул.
Выстрел шарахнул, как внезапно лопнувшая пятисотваттная лампа. Один из тех, кто возился с баулом, ткнулся головой в плечо напарника и завалился на бок. Сидевшие у костра люди вскочили, заметались, бросились, не разбирая дороги, по кустам и овражкам, но у охотников были приборы ночного видения. Лопались все новые и новые выстрелы, один за другим валились неприкаянные создания на еще не оттаявшую землю, отогревая на какое-то время ее своей кровью. Только один - самый молодой и отчаянный, месяц назад вышедший за ворота колонии, рванул по извилистой тропе вверх, сообразив, что шмаляют снизу. В прицел Антон заметил, как верткая фигура мелькает уже за крутым поворотом.
– Сука!!!
– проревел он на весь лес, - уйдет, падла. За ним, пацаны!
– и тоже рванул вверх. Но привыкший к коньяку и сигарам организм отказался преодолевать непосильную нагрузку. В правом
– Антон, э, хорош ты! Поехали отсюда, - закричал вслед преследователю Магомед.
Тот вернулся к месту бойни злой, красный и потный.
– Какого хера стояли? Ушел он! Это лишний свидетель, не ясно, что ли?
– Антон, ты реально загоняешь! Какой свидетель, куда он пойдет, кто его будет слушать? А нам уже надо валить.
– Ладно, уболтали!
* * *
Пальбу и вопли услышали в лагере Виктора. Миха в этот раз опомнился первый и махом затоптал костер. Причем сделал он это так быстро, что опомнился сам только тогда, когда последний уголек перестал шипеть под ногами.
– Ничего себе, Миха, реакция у тебя! Как у спецназовца, - похвалил его Виктор.
– Ты в армии-то, кстати, служил?
– Служил, как же не служить? Тогда все служили. Только я не в спецназе. Я в ВВС служил. В Казахстане.
– Летал. Что ли?
– Да ну, кого ты, летал! В роте охраны служил.
Миха уже на протяжении нескольких дней замечал, что с ним происходит что-то непонятное. Вчера на работе повар Тулип зацепил плечом металлическую стойку с посудой. Еще мгновение - и она бы покрыла черепками кафельный коричневый пол, но этого мгновения Михе хватило, чтобы удержать стойку на месте. Сегодня он, работая топором на постройке бани, неосторожно ссадил с указательного пальца левой руки изрядный лоскут кожи. Миху напугало не это, а то, что он совершенно не почувствовал боли, ну, может быть, в самом начале. Еще он стал замечать, что некоторые движения других людей он временами видит как в замедленной киносъемке. А по ночам, вернее под утро, в нем просыпалось непонятное чувство: Михе казалось, что вот-вот и его изнутри разорвет на куски непонятная сила. Миха боялся, что он сходит с ума, и ничего не говорил о происходящем своим друзьям. И зря - Гендос испытывал почти те же самые ощущения. И тоже боялся их.
* * *
На закоченевшие трупы бомжей наткнулись туристы. Сообщили в полицию, дождались на месте опергруппу и отправились дальше по заданному маршруту. Один из прибывших сотрудников, еле вскарабкавшийся к месту происшествия полковник, посоветовал:
– Только давайте языком трепать не будем. Да? Зачем нам все это? Всякие неприятности? Ведь все же мы не без греха. Мало ли что может случиться. Я надеюсь на ваше понимание.
Тем не менее, на следующий день информация стала известна в редакции "Окраины" - один из туристов был постоянным читателем этой газеты, и в очередную среду обложка газеты кричала: "Кровавая бойня в пригороде продолжается. Необъявленная война".
Один экземпляр лег на стол мэру города. Тот в ненависти воткнул взгляд маленьких заплывших глазок в текст.
– Мразь, бля, - наконец, выдавил он.
– Теперь Вы видите, господин мэр, к чему привели ваши, скажем, так, совсем необдуманные слова?
– Жестко спросил его сидевший напротив мужчина средних лет с неприметным лицом, одетый в неброский серый костюм.
– Вы отдаете себе отчет в происходящем? И что предполагаете делать?
– Я...
– мэр поперхнулся и проглотил комок, - я буду думать и вырабатывать решения.