Охота на блондинок
Шрифт:
— Э… Дарина.
Хм, знакомое имя.
— Та, которая «тёмная»?
— Да. У неё магазинчик неподалёку от нашего дома. Там много всего интересного продаётся, от карт Таро до шаманских бубнов. Меня туда Света потащила, она такое любит! А Дарина нам сразу сказала — это плохой дом, в нём когда-то Чёрная Марта жила! — взахлёб рассказывала девочка. — Мы тогда, конечно, ей не поверили. А Светка вообще решила провести спиритический сеанс и вызвать эту самую Марту. Она авантюристка — ничего не боится. Мы купили у Дарины чёрные свечи и специальное руководство,
От обилия имён и подробностей у меня закружилась голова.
— Почему именно девушка или женщина? А мужчинам ничего не грозит?
— Да. Мужчинам она, говорят, не является. — Инга, похоже, совсем успокоилась и продолжила: — Сеанс мы провели. На нём ничего необычного не произошло, а следующей ночью проснулись от жуткого крика Оксаны. Она стояла посреди коридора в одной коротенькой летней пижаме, всё кричала, кричала и никак не могла успокоиться. А когда смогла говорить, заявила, что видела привидение.
— Э… может она просто спектакль разыграла — пошутила. У некоторых странное чувство юмора.
— Мы тоже тогда так подумали, она ведь вместе с Виком в театральном училась — будущая актриса. А потом Оксана вообще пропала. То есть, все думали, что она уехала. Они с Виком перед этим как раз поссорились, вот мы и решили…
— Ясно. Ну и с чего ты взяла, что её смерть связана с привидением?
Инга долго изучала свои пальцы, сцепленные, точнее спаянные на худых коленях в замок потом тихо сказала:
— Она её увидела и практически сразу умерла. Мне страшно. Я тоже видела вчера ночью в нашем саду девушку в длинном белом платье с чёрными волосами. Это была она, Марта.
— И как же ты это поняла?
— Не знаю, просто поняла и всё. И теперь, боюсь, со мной что-то случится!
Если боится — случится обязательно. Так уж всё устроено в этом мире. Сильные эмоции притягивают соответствующие ситуации. Когда страхи и стрессы накапливаются долго — они обязательно материализуются в реальности. Чтобы остановить программу саморазрушения достаточно переключиться на позитивные вибрации: акцентировать внимание на приятном, избегать мыслей о плохом и всё нормализуется. Вот только у Инги это сейчас не получится. Как бы её успокоить? Может, попробовать рассказать вместо страшной сказки добрую?
— Инга, вы давно живёте в том доме?
— Нет. Его почти год перестраивали и переделывали, мы только в начале июня въехали.
— И что, те, кто его перестраивал, жаловались на козни призраков?
Она растерянно теребила уголок чёрной футболки.
— Не знаю, кажется, нет.
— Вот! А ведь целый год там работали! А предыдущие владельцы жаловались?
Инга вскинула на меня испуганные глаза.
— Мы их не знали. Дом достался моему отцу от какого-то дальнего родственника. Он долго пустовал, потом родители развелись, папа оставил маме всё недвижимое имущество. Она вспомнила об этом доме, только когда в посёлке началось строительство
— Стало быть, привидение с вами ещё и в родственных связях? Ну, разве не абсурд? Ты только послушай, как нелепо это всё звучит!
— Нет, не в родственных. Марту удочерили уже подростком, так Дарина рассказывала, — совершенно серьёзно заверила Инга.
Я вздохнула, признавая поражение. Похоже, к логике здесь взывать бессмысленно, попробуем другой способ.
— Ладно, давай я сделаю тебе оберег и заряжу его на защиту и удачу. Устроит?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Это не поможет, если в нашем доме живёт настоящее привидение!
Вот ведь упрямица!
— Тогда чего ты от меня хочешь? Что я могу сделать?!
Инга подняла на меня свои круглые, как у куклы, голубые глаза и совершенно серьёзно заявила:
— Вы можете поехать со мной и разобраться во всём на месте!
Ага, поехать туда, где произошло убийство и полно полиции. Только таких приключений мне не хватало.
— Разобраться в чём? Я не охотница за привидениями!
— Ну, пожалуйста, Злата! Я одна там с ума сойду!
— Одна? Судя по твоему рассказу, ваш дом перенаселён как Китай!
— Да. Сколько себя помню, у нас всегда полно людей. Это из-за мамы.
— Из-за мамы?
— Она любит почитателей и воздыхателей и с возрастом окружает себя ими всё плотнее. Жаклин Голд, знаете такую?
— А должна? Имя странное, не похоже на настоящее.
Она удивлённо захлопала ресницами.
— Правда, не знаете? Имя? Да, это псевдоним. Она известная модель, была лицом многих косметических фирм. Впрочем, пик её популярности миновал лет пятнадцать назад. Сейчас у нас главная звезда Богдан — мой брат. О нём-то вы слышали?
— Он тоже актёр?
— Певец. Про любовь поёт.
— Увы, я не интересуюсь показами мод, а из музыки (в силу производственной необходимости) предпочитаю тяжёлый, очень тяжёлый рок.
Бледное личики Инги, как ни странно, просияло.
— Правда?! Вы их не знаете?! Это потрясающе! Я так устала от людей, которые смотрят на меня, как на бесполезный придаток мамы и Богдана. Со мной многие пытаются завязать дружбу, даже учителя в универе снисходительны и милы до тошноты, вот только их интересую не я, а мои родственные связи.
— Опять ты жалуешься на то, что другие сочли бы благословением. Поверь, отсутствие искренности и горячей любви окружающих — далеко не худшее из зол. Ты, по крайней мере, не росла на улице, не голодала, не скиталась по приютам. В университете, вон, учишься. У многих нет и этого.
Под пронзительным взглядом голубых глаз я почувствовала себя занудной учительницей, доказывающей без сомнения правильную, но, увы, не применимую на практике теорему.
— Знаю. Психолог, к которому меня мама заставляла ходить, тоже так говорил. Наверное, я неисправима. Не понимаю, как может помочь осознание того, что другим хуже, чем мне, когда есть те, кому лучше!