Охота на демиурга
Шрифт:
Интамар ступил на трон, когда ему не исполнилось и двадцати лет, и сразу же был вынужден участвовать в кровопролитной Последней войне - войне, которую начал ещё его отец. И на поле боя юный Интамар потерял своего лучшего и единственного друга. В тот момент император поклялся, что сделает всё возможное, чтобы прекратить эти бессмысленные убийства, называемые войной.
Через пару недель Интамар заключил с гномами взаимовыгодный торговый союз. Понадобилось всё его дипломатическое искусство, чтобы уговорить короля гномов подписать договор о взаимном ненападении, признании территории гномьего королевства входящим в состав
Постепенно Интамар заключил подобные договоры со всеми расами. Сложнее всего было уговорить эльфов - и тех, и других. Они и до сих пор не слишком довольны тем, что находятся под властью человека, от бунта их удерживало только то, что пользы от такого союза больше, чем вреда. Да и Интамар когда-то сделал очень мудрую вещь - в жёны Повелителю тёмных эльфов отдал свою сестру, а светлых - дочь.
Просто Интамар - так же, как и Эдигор - в детстве очень много читал. И когда-то давно он вычитал, что эльфы никогда не станут воевать против своего родственника, пусть даже очень дальнего. Плести интриги, выражать недовольство, бунтовать - да, но не объявлять открытые боевые действия.
Процесс объединения Эрамира занял у Интамара больше двадцати лет. Это стало смыслом его жизни. И, умирая, император сказал, что та раса, которая нарушит мир этих земель и начнёт войну, навлечёт на себя вечное проклятие. Почему-то за сто пятьдесят лет, что существовали объединённые земли Эрамира, никому и в голову не пришло усомниться в словах давно умершего великого императора, который был, в конце концов, просто человеком.
А Мирнария... Что ж, возможно, именно наличие среди эрамирцев такого огромного количества представителей различных рас и пугало жителей этого континента. Ведь они-то все были людьми - невысокого роста, крепкого телосложения, в основном тёмноволосые и темноглазые, обладающие крайне малыми способностями к магии. Очень своеобразной магии. И пусть мирнарийцы все были людьми, их земли постоянно потряхивало от различных бунтов, покушений на представителей власти, а количество тайных обществ и орденов, объявляющих своей святой целью "свержение режима императора Басада и уничтожение враждебных рас Эрамира" стремилось к бесконечности.
И всё бы ничего, но за последние пятнадцать с лишним лет - время правления отца юного Эдигора - отношения с Мирнарией становились всё хуже и хуже. Эдигор Первый не зря носил гордое прозвище Вспыльчивый. С императором Басадом он находился в крайне напряжённых отношениях. И купцы Эрамира предпочитали на землях Мирнарии не высаживаться вовсе - быстренько грузили свой товар, забирали то, чем торговали соседи, и уплывали. Ибо знали - оставшись на ночь в портовом мирнарийском городе, наутро можно проснуться с перерезанным горлом.
Такие вот добрососедские отношения.
Учитель Грохан как раз открыл рот, чтобы начать рассказывать Люку и Эдигору о тайных обществах Мирнарии, когда в дверь постучали.
– Чай для его высочества и его пажа, - склонила голову вошедшая служанка в смешном белом чепчике, из-под которого выбивались светло-русые кудряшки. Девушка, видимо, страшно смущалась,
– Спасибо, - ответил Эдигор и, дождавшись, пока разом покрасневшая как помидор девушка выйдет из комнаты, тихо сказал Люку:
– Можешь выпить всё, я не хочу.
Впоследствии наследный принц много думал о том, что было бы, если бы он всё-таки выпил тот злополучный чай. Ведь ещё ни разу Эдигор не пропускал этого утреннего чаепития, и даже часто с удовольствием закусывал принесённой свежеиспечённой булочкой.
Люк, кивнув, сосредоточенно налил себе в чашку напиток, стараясь не расплескать ни капли, и, глубоко вздохнув, сделал большой глоток.
Прошло примерно пять секунд, прежде чем паж его императорского высочества, закатив глаза, молча рухнул на пол.
– Люк!!!
Никогда в жизни ещё Эдигору не приходилось кричать так громко. Он даже не знал, что способен на подобные высокие звуки.
И почти тут же, увидев, что Люк забился в припадке, а на губах мальчишки выступила пена, наследный принц снова заорал, только на этот раз так, что стёкла в окнах задрожали:
– АРАВЕЙН!!!
Учитель Грохан уже вертелся рядом с Люком, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть его камзол, когда пространство возле стола закружилось белыми снежинками.
– Что случилось, ваше высочество?
– спокойно спросил Аравейн, ещё даже не появившись в комнате полностью - снежинки просто обрисовали его фигуру, и только два огромных сапфировых глаза сверкали там, где должна быть голова.
Вместо ответа Эдигор указал рукой на бившегося в припадке Люка.
Снежинки осыпались, и в комнату шагнул Аравейн. Сел возле мальчика, приложил ладонь к его лбу, что-то прошептал... и нахмурился.
– Ваше высочество, попросите ничего не трогать в этом кабинете, - сказал маг Эдигору.
– А потом приходите ко мне.
Снежинки вновь укутали фигуру Аравейна, захватив теперь заодно и Люка... А потом они оба растворились, и Эдигор знал, что в эту секунду маг уже приступил к лечению его друга.
Пара минут потребовалась наследному принцу, чтобы выгнать всех из кабинета, запереть его и доложить о случившемся начальнику стражи. Пришлось описать ему служанку, которая принесла чай. Эдигор не сомневался, что девчонке достанется, но сейчас был не в состоянии думать о ком-то ещё, кроме Люка.
Когда будущий император добрался до покоев Аравейна, он уже находился в состоянии тихой паники. Путь был неблизкий, и Эдигор за это время напридумывал себе столько всего, что уже почти не сомневался - друга живым он не застанет. Но никто из придворных, попадавшихся мальчику навстречу, ничего не заподозрил, потому что на лице наследного принца не отражалось ни единой эмоции. И единственное, что выдавало его состояние, это нервно подрагивающие кончики пальцев.
В покоях Аравейна было темно, но Эдигор сразу же рассмотрел лежащего на кровати Люка, который больше не бился в припадке. Только был бледен, как смерть. В его приоткрытые губы маг осторожно вливал какую-то красную жидкость.
Принц остановился в дверях, боясь помешать Аравейну. Тот молча вылил в рот Люка всё, что было в стакане, а потом повернулся к Эдигору.
– Ваше высочество, - тихо сказал Аравейн, - боюсь, я ничем не смогу помочь. Это болотная голубика. Отравление можно замедлить, но...