Охота на электроовец. Большая книга искусственного интеллекта
Шрифт:
Рекламные боты, строительные и биржевые роботы, роботизированные медицинские системы, автоматизированные системы речевой аналитики, транспортные системы навигации, в конце концов, роботы-пылесосы — всё это стало привычной частью нашей жизни в последние десятилетия. И всё-таки находятся люди, утверждающие, что прогресс в области ИИ — это всего лишь медийная шумиха. Существование таких людей удивляет меня куда больше, чем многие достижения науки и технологии.
7.3.3 Бессмысленный труд: невкусный плод древа прогресса
Если прогресс будет продолжаться и через 30 лет роботы смогут делать практически всё, что умеют люди, — к каким последствиям это приведёт и как отразится на современном обществе?
Хотя и в наши дни противников технического прогресса нередко называют неолуддитами, мы вроде бы живём в куда более травоядные времена, чем
В богатых странах безработные получают неплохие пособия по безработице, которые позволяют людям не умереть с голоду. В истории ручной труд не единожды в массовых объёмах замещался машинным, но каждый раз в экономике со временем возникали новые рабочие места, и уровень безработицы в наши дни вряд ли выше уровня безработицы 100 или 200 лет назад.
Поэтому можно предположить, что людей, работа которых станет невостребованной, ждёт более завидная судьба, чем 200 лет назад. Последние полвека в развитых странах активно растёт число людей, занятых в непроизводственной сфере, и например, в книге «Бредовая работа» (Bullshit Jobs) недавно ушедший от нас антрополог Дэвид Грэбер рассказал о феномене «бесполезных работ, о которых никто не хочет говорить». Он полагал, что такие работы окружают нас повсюду. В 2015 г. аналитическая компания YouGov опросила жителей Великобритании, считают ли они, что их работа является осмысленной с точки зрения окружающих [contribute ’meaningfully’ to the world]. 37% респондентов ответили «нет», а 13% не смогли определиться с ответом. Сходные результаты были получены и во время опроса в Нидерландах. Книга Грэбера [3163] носит отметку особого эмпиризма благодаря ряду приведённых в ней писем «из окопов абсурда»:
3163
Graeber D. (2019). Bullshit Jobs: A Theory. Simon and Schuster // https://books.google.ru/books?id=co2RDwAAQBAJ
Я занимаюсь цифровым консалтингом для отделов маркетинга глобальных фармацевтических компаний. Часто работаю с глобальными PR-агентствами и пишу отчёты с названиями, например, «Как улучшить взаимодействие между ключевыми участниками цифрового здравоохранения». Это чистая, чистейшая фигня и не служит никакой цели, кроме галочек в маркетинговых отделах… Недавно я получил около двенадцати тысяч фунтов за двухстраничный отчёт для фармацевтической компании. Его планировали показать на встрече по глобальной стратегии. В итоге отчёт не понадобился, потому что до этого пункта повестки дня так и не дошли.
Грэбер обращает особенное внимание на то, что следует отличать бессмысленную работу от «отстойной работы» [shit job]. Последний термин используется для обозначения тяжёлой, неблагодарной, но нужной обществу работы. В отличие от тех, кто занят отстойной работой, обладатели бессмысленной работы нередко получают высокие зарплаты и хорошую компенсацию в виде массы свободного времени. И всё же они несчастны. Грэбер считал, что виной тому — ощущение бесполезности. Это наблюдение привело автора к определению бессмысленной работы как «формы оплачиваемой занятости, которая настолько бессмысленна, не нужна или вредна, что даже работник не может оправдать её существование, хотя по условиям контракта он чувствует обязанность притворяться, что это не так» [3164] . Если во времена «Нового курса» Рузвельта «лишние» работники строили дороги за счёт государства, то в наши дни они составляют бессмысленные презентации за счёт корпораций. Так или иначе, «бессмысленная занятость» выполняет роль своеобразного социального демпфера, частично компенсирующего последствия снижения спроса на рабочую силу в производственном секторе в результате постепенного повышения производительности труда (отдельный вопрос заключается в том, хотим ли мы жить в мире, в котором бессмысленная занятость является основным рецептом по борьбе с безработицей).
3164
Heller N. (2018). The Bullshit-Job Boom / The New Yorker, June 7, 2018 // https://www.newyorker.com/books/under-review/the-bullshit-job-boom
7.3.4
Надо отметить, что вопрос с возникновением новых рабочих мест под влиянием научно-технического прогресса является неоднозначным. Если проанализировать долгосрочную динамику рынка труда, можно обнаружить, что на длинной дистанции количество рабочих мест в экономике не сокращалось. Появлялись новые профессии и целые отрасли, а в отраслях, существенно не затронутых автоматизацией, увеличивалось количество занятых. Производство электроники, индустрия программного обеспечения (в том числе компьютерных игр), интернет-маркетинг и торговля — всё это области, неизвестные рынку труда до начала революции в области информационных технологий. Эпоха революции глубокого обучения также создаёт новые области применения человеческого труда — и это не только рабочие места для специалистов в области ИИ. Множество людей задействовано сегодня в обучении специалистов, разметке данных, разработке программно-аппаратных комплексов (как на основе новых моделей машинного обучения, так и предназначенных для их разработчиков), их тестировании и внедрении. Новые сервисы, основанные на достижениях ИИ, нуждаются в дизайнерах, маркетологах, экономистах, специалистах по DevOps (инженерах разработки) и так далее. Благодаря появлению новых отраслей и сервисов развитие технологий ИИ не является «игрой с нулевой суммой» — росту производительности труда сопутствует рост общественных потребностей.
Четвёртая промышленная революция, так же как и три предыдущих, создаёт новые рабочие места, однако требования к квалификации сотрудников, удовлетворяющих всем потребностям новых вакансий, не всегда соответствуют навыкам тех людей, которые лишаются работы в результате автоматизации.
Наивно предполагать, что люди, занятые не самым престижным трудом, по мановению волшебной палочки превратятся в программистов, специалистов по машинному обучению или цифровых адвокатов (о том, кто это, мы поговорим позже). Для переподготовки кадров в массовых масштабах нужны не только существенные финансовые ресурсы, но и специалисты по переподготовке кадров, которых, к сожалению, недостаточно. Предыдущие промышленные революции в среднесрочной перспективе привели к тяжёлым социальным последствиям: падению доходов населения, росту преступности, увеличению смертности и, наконец, к войнам — извечному средству для устранения избыточного населения.
Совершенно очевидно, что без масштабных социальных программ, без энергичной государственной политики в социальной сфере частный сектор экономики не сможет ответить на возникающие вызовы либо эти ответы будут найдены далеко за пределами гуманистической парадигмы.
7.3.5 Идея безусловного основного дохода
Часто в качестве панацеи от негативных социальных последствий научно-технического прогресса называют введение безусловного основного дохода (БОД), называемого также безусловным базовым доходом: каждый гражданин, как работающий, так и безработный, будет получать от государства определённую сумму денег, достаточную для безбедного существования, что навсегда решит проблему бедности, связанной с безработицей.
Удивительно, как хорошо забытое старое легко становится новым. Идее Томаса Пейна и маркиза де Кондорсе удалось более чем на 200 лет пережить своих создателей и предстать в виде своеобразного откровения пред лицом неискушённой публики. Подобное происходило практически каждый раз, когда общество сталкивалось с очередной волной массовой безработицы. Например, во времена Великой депрессии эта идея выросла в большое общественное движение.
Первый всеевропейский опрос, проведённый в апреле 2016 г., показал, что 64% жителей Евросоюза поддержали бы введение безусловного основного дохода. Только 4% граждан после введения безусловного базового дохода откажутся работать. Наиболее убедительными преимуществами данной модели люди считают то, что такие социальные выплаты «уменьшают тревогу о базовых финансовых потребностях» (40%) и помогают обеспечить людям равные возможности (31%).
Идея БОД весьма привлекательна — к числу аргументов, звучащих в её поддержку, обычно относят следующие:
БОД решит проблему бедности;
решит проблему технологической безработицы (безработицы, связанной с прогрессом в области технологий);
уменьшит проблему экономического неравенства;
снизит уровень преступности и так далее.
В этом есть, безусловно, изрядная доля смысла, однако на другой чаше весов находятся не менее весомые аргументы: