Охота на Елену Прекрасную, или Open-Air по-русски
Шрифт:
Мы увлеченно возились с раненым. Под его голову уложили свернутую Борькину футболку, и Аллочка принялась осторожно раздвигать густые длинные волосы, пытаясь определить размер раны. Я стерла кровь со лба красавца. Лоб был цел, если не считать здоровенной занозы у виска.
– Ах, какие девушки! – кто-то восхищенно поцокал языком. – А что это вы, девушки, делаете с нашим другом Вовой?
Мы вздрогнули и обернулись. Позади неизвестно откуда появились двое парней. Кажется одного из них, того, что пониже, похожего на раскормленного скунса, я видела раньше.
Тут до нас с Аллочкой разом дошло, в каком виде мы копошимся вокруг травмированного красавца-брюнета. На Аллочке надет пеньюар цвета маренго, привезенный Борькой из Эмиратов, а на мне… Ох, на мне любимая пижама с изображением огромного будильника с вытаращенными глазами. Ну и черт с ним, мы на своем участке – можем хоть в неглиже разгуливать, хоть вообще без оного! И вообще, сейчас по улицам и не в таком виде дефилируют.
– А что это вы, юноши, тут делаете, позвольте спросить? – огрызнулась Аллочка, машинально проверяя завязки на ночном наряде. – Вас сюда, кажется, не звали!
– Мы искали Вову, – глумливо ухмыльнулся бородатый, – вот и нашли в обществе таких очаровашек.
– А чё, Стасик, ничё у них тут групповушка намечается! – подхватил скунс. – Вставай, Вован, хватит прохлаждаться, у нас ещё куры не кормлены и эти… петухи не доены.
– Хватит, – отрезала я. – Если это ваш друг, то могли бы и поинтересоваться, как он себя чувствует. А заодно, и что с ним случилось.
– А чё это с ним случилось? – наигранно вскричал скунс. – Не иначе, девушки обидели! Ах, какие девушки суровые, нам со Стасиком страшно!
– Ладно, Жиря, с девушками в другой раз позаигрываешь, – спохватился бородатый. – А сейчас бери нашего Вовика и пошли домой.
– Куда «бери»? – удивилась Аллочка. – Он без сознания, сейчас скорая приедет. Ему в больницу нужно обязательно.
Скунс Жиря нервно оглянулся и зачем-то сунул руку в карман. А Стасик шагнул к нам, и глаза его злобно сощурились.
– Короче, метёлки, пшли вон! Не ваше это дело – скорая, больница… Парня мы забираем, и чтобы ни одна душа…
Я вскочила на ноги, собственным телом закрывая беспомощного красавца. В этот момент я поняла, что никакой он ни друг Стасику и Жире, а, скорее всего, их жертва. Сами, небось, его ночью избили, а теперь пришли следы заметать. Так что отдавать несчастного им в лапы было никак нельзя.
Я ещё успела заметить, как рука Аллочки потянулась к брошенному мной на одеяло мобильнику, и тут из-за угла дома появились, наконец, наши защитники. Первым торжественно нес здоровенные портняжные ножницы папуля, за ним шагал Борька с пригоршней разномастных зажигалок, а завершал колонну дед с секатором и маникюрным набором. Но это мы уже потом разобрались, что они приволокли. А в тот момент мы только заметили, как вытянулись физиономии непрошенных гостей – они явно прикидывали, стоит ли связываться с тремя мужчинами, вооруженными ножницами и
Смею надеяться, что именно это заставило нахалов обложить нас напоследок матом и довольно прытко удалиться. Когда они с шумом скрылись внизу, я показала им вслед кулак и подумала, что сегодня мне опять придется поправлять грядочки и посыпать дорожки. Эти слоны взрыли своими копытами, все, что ещё оставалось целым в нашем садике. Правда, не знаю, есть ли у слонов копыта…
– Кто это был? – вопросил Борька.
– Соседи наши, – меланхолично отозвалась Аллочка.
– Редкостные грубияны, – заключил папуля и многозначительно посмотрел на меня. – Алиссандра, не вздумай заводить с ними романы!
– Не вздумаю, – охотно согласилась я. – Тем более, оба не в моем вкусе.
Дед задумчиво пощелкал секатором и резюмировал:
– В её вкусе вот этот! – Закругленные стальные челюсти секатора указали на распластанного у моих ног брюнета. И в этот момент раненый пришел в себя и открыл глаза.
Глаза оказались синими, словно июньское небо. Я, готовая уже лицемерно возразить дедуле, замерла с открытым ртом. Брюнет с синими глазами, черт меня раздери!
– Я тут? – поинтересовался очнувшийся красавец и обвел нас затуманенным взором.
– Тут, тут, – подтвердила Аллочка и придержала пытающегося поднять голову пациента. – Лежите, вам нельзя шевелиться.
– А тут все кто? – продолжал вопрошать незнакомец. Потом задумался, морща нос, и добавил несколько слов по-английски. Язык-то я узнала, но вот смысл… Проклятие, и почему у нас в школе преподавали французский!
– Так ён нерусский, – констатировал дедуля.
– И с чего это ты, дед, начал вдруг выражаться, как колхозный подпасок? – удивился Борька.
– Я русский тоже! – горячо возразил брюнет. – Бабушка! Софья Павловна!
– Бабушка, говоришь? А сам-то откель? – откашлявшись, прокурорским тоном поинтересовался папуля. Мы все дружно уставились на него, потрясенные заразностью деревенского сленга.
– Откель? – удивился раненый. Потом в его глазах блеснула догадка, и он сообщил. – Ландон. – и, подумав, добавил: – Оттель.
– Ага, теперь ясно, из Англии. А к нам на участок как попал? – внес свою лепту в допрос Борька.
– Участок?
– Ага, – Борька обвел широким жестом наши владения. – Наш сад. И кто тебя по башке граблями треснул, помнишь?
– Не помню, нет. А кто был это, по башке? Зачем?
– Может, грабители? – логично предположил дед. – Деньги у тя были?
– Деньги? Деньги были, – парень попытался нашарить карман синей ветровки. Аллочка помогла ему и проверила все карманы, включая нагрудный. Они были пусты.
– И документы пропали? Ну-ка вспоминай, были у тебя с собой документы?
Но ответа мы так и не услышали, вместо этого по другую сторону дома взвыла сирена, и Борька с отцом помчались встречать медиков. Аллочка облегченно вздохнула – помощь подоспела вовремя.