Охота на эльфа
Шрифт:
— Да нет, — ответил за Игоря Шкипер, — мы патриоты.
Он-то прекрасно понял, что имел ввиду Пиндрик, и обстоятельно пояснил:
— Восьмидесятый — это могучий красивый зверь. Водил я его и не раз. Но беда в другом, он сделан для танковых сражений. Броня — против брони. А когда ты наскакиваешь на мину — особенно свирепы эти итальянские, черт, забыл, как называются… Короче, башню заклинивает, и через передний люк невозможно вылезти, потому что ствол слишком низко и крышку не пускает. Получается гроб на колесах, а не машина. Так что мы предпочли
— Ну, ребята, из-за последней модели нам бы пришлось дергать одного человека, которого дергать совсем не стоит. Обойдетесь. Тем более, что противотанковых мин там не будет. Стопудово, — Платонов добавил для убедительности словечко из молодежного жаргона. — Там просто никто не ждет никакого танка.
— Хорошо, обойдемся, — легко согласился Крошка.
Это был нормальный разговор.
Однако давненько не сражались они настолько всерьез! Да ещё в самом центре России. А вообще, всякий раз, когда возникала интересная военная задача, политические, юридические, философские проблемы отходили на второй план, помимо чисто практических деталей удерживались в голове лишь два аспекта — моральный (это святое!) и экономический (это почти святое!).
Сакраментальный вопрос «Сколько?» на этот раз первым задал Циркач, очевидно, на правах заслуженного сотрудника фирмы и видного специалиста по информационным технологиям и спецресурсам.
— Так. И что нам за все это причитается?
— А сколько вы брали всегда?
— Мы брали всегда по-разному, — мрачно объяснил Крошка. — Когда-то давно соглашались на сорок штук — каждому, наличными и полностью вперед. Потом мы повзрослели…
— Стоп, ребята, — сказал майор Платонов. — Повзрослели не только вы. Но и страна после кризиса повзрослела. Вы же понимаете, что реальная покупательная способность доллара в России выросла как минимум вдвое. Так что сегодняшние двадцать, а то и пятнадцать, это как вчера сорок.
От подобной борзости заказчика Крошка чуть дара речи не лишился. Давненько ему не предлагали участвовать в настоящем бою меньше, чем за половину от обычной суммы, какую платят за спецоперацию дежурной степени сложности, как то: освобождение заложников, арест лидера криминальной группировки в квартире или ресторане, захват охраняемого объекта средней паршивости… Потом офицер спецназа Андрей Большаков по прозвищу Крошка немного пришел в себя и начал говорить, но с каждым словом все громче и громче:
— Товарищ майор! Меня и моих друзей абсолютно не интересует текущий курс доллара в этой стране. Да, мы любим Россию и не раз сражались за её интересы, но я специально говорю «эта страна», потому что в первую очередь мы думаем о жизнях людей. А стоимость жизни — моей, вашей и чьей угодно другой, — никогда не зависела и не будет зависеть от курса валют на любой из бирж. И даже от судьбы страны. Если по-вашему иначе, мы сейчас просто встаем, разворачиваемся и уходим.
— Стоп! Успокойтесь. Я все понял, — Платонов даже из-за стола поднялся. — Это была просто, как говорится, проверка на вшивость.
— И это мы-то будем работать за стандартную плату?! — Крошка уже не мог остановиться.
— Заметьте, я этого ещё не говорил. Теперь внимание: мы готовы предложить вам вдвое больше стандарта.
«Ничего себе торговля — какая-то игра в поддавки!» — подумал Крошка и внаглую потребовал:
— Двести пятьдесят!
— Нет проблем, — мгновенно согласился Платонов, — но это последнее слово.
И стало ясно, что дальнейшее задирание расценок будет не только некрасивым, но и бессмысленным.
А заказчик тут же почувствовал: инициатива перешла к нему, и добавил как бы в проброс:
— Еще одно маленькое замечание. Старший лейтенант Зисман, вы уже уволились из рядов нашей охраны?
Этому псевдо-майору почему-то очень нравилось разговаривать строго по-военному, и Циркач ответил ему в тон:
— Никак нет, товарищ командир!
— В таком случае вам причитается только двести тысяч.
— Ни фига себе! В вашей фирме охранник за два месяца зарабатывает пятьдесят штук? — это выпалил Пиндрик и аж присвистнул.
— Конечно, нет, — ответил Платонов. — Просто существует определенная этика отношений. Например, когда-то я работал в журнале…
Он сделал паузу, словно прислушивался к чему-то, и Крошка вклинился с достаточно бестактным вопросом:
— «На страже Родины»?
— Почти, — кивнул Платонов. — Во французском издании «Плэйбоя». Так вот, для штатных сотрудников ставка гонорара была там на двадцать процентов ниже, чем у сторонних авторов.
Никто так и не понял, всерьез ли говорилось про «Плэйбой», но про вознаграждение для Циркача — абсолютно всерьез, и Борис был вынужден согласиться. Впрочем, тут же заявил немного обиженным голосом:
— А насчет увольнения я подумаю. К чему вообще работать с такими деньгами?
— Обсудим это после операции, — резонно заметил Платонов.
А Крошка напомнил:
— Вы случайно не забыли? Все наличными и полностью вперед.
— Разумеется, — кивнул майор, — я не склеротик. Только в этом случае, ребята, по ходу боя вам придется таскать за собой повсюду довольно увесистый чемоданчик. Отпустить вас домой или в банк мы уже не успеваем. Или есть ещё вариант: можем выдать тысячными бумажками.
— Какими?! — не поверил Крошка. — Да их же, насколько я знаю, печатали в очень ограниченном количестве и только для межбанковских расчетов, а с девяносто шестого года вроде и вовсе выпускать перестали.
— Ценю вашу эрудицию, капитан, но мы действительно готовы найти для вас этих крупных купюр на всю сумму.
— Не надо, — решительно сказал Крошка. — Куда мы с ними пойдем? Это называется «до первого мента». Прежде чем на рубли разменяешь, три раза объяснить придется, где взял. Уж лучше десятками взять или по доллару. Давайте ваш чемоданчик.